Сопровождение по юности. Никита Алексеевич Овчинников

ик с кофе, с остывшими стенками оставил после себя кружок воды, превратившейся в лёд. Веров предпочитал холодный кофе, отпивая понемногу, позволяя языку ощутить спектр вкуса, и вдруг поперхнулся, вспомнив что-то из прошлого, но быстро отогнал от себя эти мысли, и выпил кофе. Немного откашлявшись, и ощутив насыщение созерцанием двора, оперся голыми руками на край деревяшки, встал и медленно пошел в сторону дома.

      Фонари улицы «Мирная», на которой живет Антон Витальевич, скупы на свет, и ближе к вечеру наблюдались маленькие островки, освещенные и доступные для восприятия. Остальное пространство исчезало во тьме. Свежий снег хрустел под ногами, и хруст раздавался по всей улице. Все движения и поступки выдавали Верова как человека одинокого, нелюдимого или отчуждённого. В такое время из окон домов прослеживался уют. Вход в подъезд был непримечателен, при заходе с встречным теплом ударял запах сырости из теплого узла. Лампочки с замутненным стеклом тускло освещали бетон на каждом этаже. Шаги по ступеням раздавались по всем этажам, и каждый слышащий знал куда идет слышимый.

      Привычные жесты завели Верова в квартиру, где чувствовалась атмосфера спокойствия и умиротворения. Теперь появилась возможность снять рабочий день вместе с верхней одеждой. В пустой квартире хозяйничает тишина. Только с ней Антон Витальевич мог обсуждать свои мысли. Шум города, укрыться от которого возможно лишь дома, изрядно надоел. Легкими движениями Веров пришел в комнату и не включая освещения подошел к окну и наблюдал как снежные хлопья проскальзывают за стеклом, после, погрузился в кресло. Каждая мышца тела соприкоснувшись с мягкой набивкой немедленно расслабилась, от чего Антон Витальевич резко вздрогнул, поежившись уснул.

      В семь часов утра встроенное в будильник радио заиграло радиостанцию «Север», тем самым вытягивая Верова из сна. Фонари заглядывали в окна домов, и их света едва хватало для работы в комнате. Музыка повествовала унылый завывающих характер холодного периода года. Вчерашние воспоминания в очередной раз пошатнули спокойствие Антона Витальевича, которое он пытался поддерживать на протяжении всей жизни. Он осознавал, что нужно как-то действовать, но что конкретно делать, не понимал. Чувства словно не прекращаемые потоки энергии, которые нужно направить, без этого они начинают пожирать сами себя и душу, в которой зародились. Попытки отсрочить нахождение решения не помогали, скорее они напоминали неуверенные попытки ступать подвернутой ногой, где каждый шаг давался тяжело. Веров протер руками опухшее лицо, встал и начал готовиться к предстоящему дню. Путь на работу проходил через шумное шоссе к остановке, а далее, на служебном автобусе загород.

      Погода последней недели зимы выдалась удачной. По улицам бушевали метели, затрудняя видимость и движение транспорта. Людей буквально заметало, и сильный порывистый ветер норовил сбить с ног. Веров не обращал внимания на погоду, для него все было одинаково, так он переносил тяготы, с трудом, но не сдаваясь.

      Укрыв шею большим шарфом, укутавшись в теплую одежду, отправился на работу. После восьми часов утра пешеходы с улиц пропадали, рабочие места захватывали людей. Уже не в первой Верову приходилось идти до остановки по безлюдным улицам, даже автомобили стояли на парковках без признаков хозяев. Такие правила не относились к общественному и городскому транспорту. Ряды ревучих машин справлялись со снегом. Ждать своего транспорта приходилось недолго, он исправно прибывал в установленное время.

      Вход в автобус являлся определенной традиции, начинающейся с обстукивания ног, подтягивание правой рукой тела к перилам и рукопожатием с водителем, не выпускающего из рта сигареты марки «Салют» обладающей легким узнаваемым ароматом и своих удивительной способностью нарушить работу всего организма. За один год курения этой марки потребители приобретали нарушенную работу сердца, почек, легких и по неясным причинам – щитовидной железы. Только эти сигареты являлись по праву победителем по смертности, зная это, люди все равно их курили, как будто им было все равно. За водителем Славой, Веров наблюдал уже несколько лет. По его наблюдениям, Слава был редким представителем потребителей «Салюта», даже феноменальным. За столько лет он не только не получил «букет» болезней, но и не особо потерял в цвете кожи. Подобных людей, в нужное бы русло, да только некому, а сам он никуда и не стремился, он не хотел, что-то внутри души его останавливало, а именно отсутствие ощущения смысла.

      Стряхнув с себя снежные насыпи, Веров поместился у окна, около радиатора, заполняющего салон теплым воздухом. Час езды, будет проведен в дреме. Салон наполнялся людьми, и независимо от количества людей, все чтили одно правило «абсолютной» тишины. С одной стороны, люди не знали, о чем говорить друг с другом, а с другой, всех выдрессировал Слава. Как только начинались раздаваться человеческий голос, автобус понижал скорость, и все могли опоздать на работу, что грозило штрафами, ну а водителю штрафы не начислялись. Так все и усвоили, что находится всем вместе нужно молча, разделяя скуку одному. Все молча соглашались, потому что штраф боялись больше, чем переживать свой страх невыносимости себя самому. Шум двигателя раздавался по всему салону, тем самым, убаюкивал Верова, и напоминал о светлых днях детства. В ранние годы, и в юности, Антон Витальевич