Кимоно. Джон Пэрис

об этом с профессором Айорнсайдом.

      – Японцы чрезвычайно стремительны, – утверждал он, – самый восприимчивый народ со времен древних греков, на которых они в некоторых отношениях походят. Но они очень поверхностны. Ум устремляется вперед, а сердце задерживается в глубине темных веков.

      – Может быть, перекрестные браки разрешат великую расовую проблему, – предположил профессор.

      – Никогда, – сказал старый администратор. – Сохраняйте чистоту крови, белые вы, черные или желтые. Смешанные расы не могут процветать. Они бессильны по природе.

      Профессор взглянул в сторону новобрачных.

      – И эти так же? – спросил он.

      – Быть может, – сказал сэр Ральф, – однако в этом случае… ведь ее воспитание было до такой степени европейским.

      Как раз подошла леди Эверингтон; сэр Ральф обратился к ней:

      – Дорогая леди, позвольте мне поздравить вас: ведь это ваша искусная работа.

      – Сэр Ральф, – сказала хозяйка, осматриваясь, к кому из гостей надо будет подойти сейчас, – вы так хорошо знаете Восток. Помогите мне немножко руководить этими детьми, прежде чем начнется их свадебная поездка.

      Сэр Ральф благосклонно улыбнулся.

      – Куда они едут? – спросил он.

      – Куда-нибудь, – ответила леди Эверингтон, – они поедут путешествовать.

      – Тогда пусть ездят по всему свету, – отвечал он, – но только не в Японию. Это для них как шкаф Синей Бороды, и туда им нельзя заглядывать.

      Было вообще больше разговоров о женихе и невесте, чем обычно при светских свадьбах, которые кажутся простыми собраниями фешенебельных людей, причем лишь смутно помнят о тех, в честь которых сошлись вместе.

      – Джеффри Баррингтон – такой здоровый варвар, – сказал бледный юноша с моноклем. – Если бы это был высоколобый сын культуры, как вы, Реджи, с наклонностью к экзотическим ощущениям, я едва ли бы удивлялся.

      – А если бы это были вы, Артур, – возразил Реджи Форсит из министерства иностранных дел, шафер Баррингтона, – я знал бы с самого начала, что главной приманкой были двадцать тысяч дохода.

      В известной мере сказывалось индоевропейское чувство у тех, кто вовсе осуждал этот брак как нарушение общепринятых норм.

      – О чем думал Брэндан, – ворчал генерал Хэслем, – когда разрешал сыну жениться на желтокожей.

      – О своих заложенных имениях, я думаю, генерал, – отвечала леди Рэшуорт.

      – Это скандал, – кипятился генерал. – Милый молодой человек, славный молодой офицер… Карьера, разрушенная карлицей-гейшей!

      – Но подумайте о миллионах йен, или сен, или как там их, которыми она собирается позолотить герб Брэндана.

      – Это не вознаградило бы меня за желтого бэби с глазами-щелками, – продолжал генерал, повышая при споре голос по привычке, приобретенной во время дебатов.

      – Тише, генерал, – сказала собеседница, – не будем обсуждать таких возможностей.

      – Но