К лучшей жизни (сборник). Владимир Киреев

какой-то революции, о Ленине.

      Он говорил, что в окопы приходили тайные агитаторы и говорили солдатам, что за границей живёт русский большевик – Ленин, который руководит всеми большевиками, чтобы сделать революцию. Солдатские командиры: прапорщики и подпрапорщики говорили солдатам, что Ленин из-за границы делает смуту среди русского народа. В России появились какие-то большевики и меньшевики. Одни говорят, что надо кончать войну, другие – надо воевать до победного конца.

      Он достал из буфета пожелтевшую газету, зашуршал ей, просматривая заголовки, потом, прищурившись, долго всматривался в текст и в концовке сказал:

      – Вот у мене тут есть одна газетка политического толка, возьмите, почитайте.

      Вася взял изрядно помятую и потертую газету. Внимательно посмотрел на нее, некоторых слов невозможно было разобрать. Сложив ее в несколько раз, сунул за пазуху.

      – Ну чо, хлопец, не читашь газетку-то? – с упреком спросил Петр.

      – Я плохо еще читаю, дядька Петро, дома почитаю.

      – Запомни, хлопец, что за эту газету урядник тебя наказать может.

      – А я не боюсь. Тятя сказал: «Не бойся, Васька, никого, кроме Бога одного».

      – Ну-ну. Что деется на белом свете, урядника он не боится.

      Петр достал кисет, скрутил самокрутку, затянулся горьким дымком:

      – В обчем, пацаны, я так и не понял ничего, чо будет дальше с нами. А я вот войны хватил сполна, – заключил Петр Лобанов, трогая шершавыми руками свои колени.

      Вечером Вася сидел за столом возле лампы и по слогам вслух читал затертую газету. Мать управлялась по хозяйству и внимательно его слушала. В сенях послышались шаги.

      – Это бабка Аксинья, больше некому, – тихо проговорила мать.

      Было слышно, как подслеповатая шарит руками по двери, потом раздался осторожный стук в дверь. Вошла бабка Аксинья, перекрестилась, покосилась на лавку, но не прошла.

      Она стала возле порога и не решалась спросить, зачем пришла, внимательно стала слушать Васю.

      – Проходь, садись, – указала ей мать на скамью.

      Она прошла и села на край скамейки. Потом вдруг подняла глаза, проницательным взглядом посмотрела на Васю и с дрожью в голосе спросила:

      – Что же такое у нас делается?

      – Где у нас? – насторожился Вася.

      – В Россее матушке. Вот и Батюшка говорит, что светопреставление близко.

      – Как светопреставление? – всплеснула руками мать.

      – А вот, всесветная война сначала, а потом антихрист и светопреставление.

      Видя, что ее внимательно слушают, она продолжала:

      – Раньше все было тихо и мирно, а случилась война, и все перевернулось. Уж на што я темная баба, и то до третьих петухов не сплю, все думаю. Смута назревает на Руси. Что творится? Ничего не понимаю.

      – Эх, лучше бы не было энтих самых газет, – отчаянно махнула рукой мать, – головы дурманят людям.

      Бабка Аксинья встрепенулась, с трудом поднялась со скамьи и, смущенно улыбаясь,