Пионерская клятва на крови. Эльвира Смелик

располагался на берегу озера и показался Генке огромным. Кроме обязательного набора из жилых корпусов, двухэтажного административного здания, которое называли штабом, линейки, пищеблока, медчасти, умывальников и прочих крайне необходимых мест, здесь имелся просторный стадион с беговыми дорожками, футбольным полем и отдельной спортивной площадкой, большой клуб со сценой и вместительным зрительным залом, библиотека, помещения для разных кружков.

      Людмила Леонидовна специально обратила общее внимание на ярко-синий почтовый ящик, висящий на стене столовой. Под прикрытой крышкой щелью для писем на всякий случай белой краской был выведен индекс и адрес лагеря.

      Ребят даже на пляж сводили. Ступив на мягкий светло-желтый песок, они сразу воодушевились.

      – Купаться будем?

      – Обязательно, – заверила воспитательница, правда, без особого энтузиазма. – Только, конечно, не прямо сейчас. Возможно, завтра, если погода не испортится.

      Генка плавать не умел. Поэтому на озеро, подернутое вдалеке заметной даже при свете солнца чуть искрящейся дымкой, посматривал с опаской и неприязнью. Не потому, что боялся утонуть, а потому, что заранее стыдился и злился, зная, что может только по-девчоночьи бултыхаться на мелководье. Когда купался один, или с мамой, или среди посторонних людей, подобное не смущало. Но здесь кто-нибудь, тот же Мотя, обязательно обратит внимание и станет насмехаться.

      Широкий в том месте, где они находились, песчаный пляж постепенно сужался. Чем дальше, тем ближе подступали к воде кусты и деревья. Зона купания была отмечена яркими рыжими поплавками, а за ее боковыми границами начинались заросли рогоза и тростника. Ровная зеркальная гладь отражала перевернутый вверх ногами мир: небо в белых барашках редких облаков и берега.

      Генка отошел в сторону, загребая кедами песок. Озеро тоже выглядело огромным. Поначалу он даже подумал, что это река. До противоположного берега довольно далеко, а боковых берегов и вовсе не видно. Но, несмотря ни на что, к воде все равно тянуло, и Генка действительно приблизился, затем еще и перепрыгнул на выступающий над поверхностью плоский валун, осторожно присел, наклонился и тут же встретился взглядом со своим отражением.

      Или вовсе не отражением?

      Из воды на него смотрел кто-то чужой – точно не Генка. И вообще не человек, а какое-то мерзкое существо с бледной чуть ли не до синевы кожей, с развевающимися длинными, похожими на водоросли волосами, с искривленным в усмешке широким ртом и округлыми, по-лягушачьи выпученными глазами.

      Утопленник?

      Не заорал истошно Генка только потому, что окаменел от ужаса. Язык прилип к нёбу, звуки застряли в горле, мышцы сковало холодом, и несколько секунд он просто не мог шелохнуться, даже моргнуть. Так и пялился на то, что смотрело на него из воды, все сильнее проваливаясь в жуткие, притягивающие темной бездной глаза. Потом все-таки моргнул.

      Наверное, только это его и спасло. Генка сдавленно охнул, резко распрямился, словно сжатая до предела пружина, и, конечно, потерял равновесие – пошатнулся, не удержался на