Платон. Юлия Архангельская

его и на радостях хотел рвануть вниз знакомиться, но я его одернул и стал объяснять, что нужно подождать, присмотреться, потому что человек – это… Договорить я не успел, Люций несся к пляжу во весь опор и светился от счастья. Я наблюдал, как он бегал вдоль кромки воды и танцевал, как цирковой конь, пока Давид плавал. А плавал он долго. Когда наконец вылез из воды, то прошел мимо Люция, демонстративно не замечая его. Он сгреб одежду, закинул на плечо и скрылся в зарослях. Наивный Люций побрел за ним, понурив голову. Все утро Давид методично исследовал пляж, не заходя вглубь ущелья, и, утомившись, лег в тенек под пальму на свежую постилку единорога и уснул, оставив Люция стоять под полуденным солнцем. Тогда я решил спуститься, чтобы сперва успокоить своего светоносного друга, наверняка сбитого с толку происходящим, и потом, справившись с душевным волнением, подойти и представиться Давиду.

      Мне стоило догадаться, что Давид, наделенный разумом современного человека и памятью о мире, который я покинул, может отрицать существование единорогов и прочих волшебных существ, а потому намеренно его не замечать. Подобное поведение считается международной психической нормой. Опять же, возможно, по этой причине он обшарил пляж: искал подвох, скрытые камеры, снимающие шоу приколов, или безбашенных блогеров в засаде. Я старался найти Давиду всяческие оправдания, а моему бедному Люцию – слова утешения и нашел всем поровну. Люций выслушал меня внимательно и почти согласился с тем, что сейчас самое время уподобиться человеку, напиться из прохладного ручья, прилечь в тени и вздремнуть. Он посмотрел на Давида, затем вверх, в сторону света, и так вертел мордой, как Буриданов осел, пока жара не сделала выбор за него и он не поплелся домой.

      Давид спал. Я боялся его будить, сидел рядом и думал, с чего начать разговор. То, что я не человек, было проблемой и могло стать препятствием в общении. Хотя не исключено, что просто себя накручивал. В отличие от меня Давид был настоящим, из плоти и крови, у него даже была одежда. А у меня ничего не было, у меня не было ни одного доказательства, что я существую. Надо было заранее об этом позаботиться, придумать железную легенду, объясняющую все. Я собирался уйти, но Давид проснулся и услышал меня. И вот она, первая промашка. Он не мог не услышать меня, ведь я был очень разговорчивым и всегда размышлял вслух. Но одно дело – когда тебя слушает лучший друг Люций, и совсем другое – человек.

      – Кто здесь?! – воскликнул Давид, вскочил на ноги и стал оглядываться. – А ну выходи!

      – Здравствуй. Успокойся, присядь. Я здесь, рядом, но не могу выйти, потому что невидим. Меня зовут Платон, – сказал я.

      – Можешь так не орать, я не глухой, – он испуганно озирался по сторонам, потом посмотрел под ноги, медленно наклонился, схватил камень и вскочил, угрожающее подняв его над головой.

      – Прости. Так лучше? – спросил я, понизив голос. – Не бойся меня, я друг.

      Давид опустил руку