Эра Водолея, или Каждый имеет право знать. Сергей Галихин

Петровна, продолжая улыбаться, посмотрела на мужа, – но это так неожиданно…

      – Перестань, дорогая. – Егор Кузьмич взял супругу за руку и ответил чуть ли не с восхищением: – Газете нужна наша помощь, и наш долг…

      – Нет-нет, – заторопился Зубков. – Вы можете отказаться.

      – Я гражданин своей страны, – со сдержанным достоинством заявил Егор Кузьмич. – Если стране нужна моя помощь, она ее получит. Поэтому спрашивайте. Я готов ответить на все вопросы.

      – Спасибо, – поблагодарил Костя, и включив диктофон, положил его на стол. – Для начала… откуда вы? Где родились?

      – Я коренной москвич, – первым начал рассказывать Егор Кузьмич. Голос его был тихим, слова мягкими, как будто обмазанные топленым маслом. – Всю жизнь прожил в Москве. В армии служил на подводной лодке электриком. Сейчас работаю на ЗИЛе, тоже электриком.

      – А вы, Анна Петровна? – спросил Костя.

      – Я родилась под Тамбовом, – с таким же воодушевлением ответила Анна Петровна. – Приехала в Москву после школы поступать в театральное училище, да по конкурсу не прошла. Честно сказать, и не жалею, не получилось бы из меня актрисы. Когда не поступила в институт, домой возвращаться не хотелось. Пошла на ЗИЛ. Работала сначала нормировщицей, потом перешла на склад, сейчас в четвертом цехе кладовщицей работаю.

      – Тяжело было? – спросил Костя и сделал глоток.

      – Да не то чтобы тяжело… – улыбнулся Егор Кузьмич.

      – Да и не шибко просто, – перебила его жена. – Когда расписались, дали нам комнату в общежитии. У родителей Егора была двухкомнатная квартира, да сестренка подрастала, сами понимаете, две семьи… тесновато. А тут как раз указ президента вышел о предоставлении отдельного жилья всем молодоженам. Через месяц мы и переехали. Сперва в однокомнатную квартиру, а потом и в двухкомнатную.

      – Ну зачем ты так? – улыбнулся Егор Кузьмич. – Не в этом дело было, не в тесноте… Просто захотелось сразу жить самостоятельно. Ну а какая самостоятельность с родителями? Они, конечно, добра желают, но все-таки хочется в своей семье самому порядки устанавливать.

      – Да-да. Вы только не подумайте ничего… – забеспокоилась Анна Петровна. – Мы очень хорошо к ним относимся. Все праздники вместе отмечаем, и Новый год, и дни рождения.

      – Да-а, – подтвердил муж. – Это само собой. Под Тамбов каждое лето в отпуск ездим.

      – У вас сын есть? – спросил Зубков.

      – Паша, иди сюда, – крикнул Егор Кузьмич.

      – Ну, че-о! – послышалось из дальней комнаты.

      – Зайди на кухню, сынок, – ласково позвала Анна Ивановна.

      Через минуту в дверях кухни появился Павел Егорович. Мальчику было четырнадцать лет. Вид у него был вполне хулиганистый. Черные, как смоль, взъерошенные волосы торчали в разные стороны. Черные кожаные штаны слегка блестели. На загадочного цвета майке был изображен портрет какого-то модного музыканта. В глазах Иванова-младшего читалось презрение ко всему и уж тем более к тем, кто только что оторвал его от любимого занятия.

      – Ну? – недовольно и лениво выдавил из себя сын.

      – Поздоровайся,