Ли и Хэйвин. Рико Нуро

пройдись по городу, сходи на пустырь.

      Я точно и не знала, где собирается вся молодёжь, свои дни я проводила либо, работая дома, либо работая на полях. Но одно знала точно, танцы это только название. Едва ли они действительно собирались по ночам и танцевали. Я не стала разочаровывать мать и согласилась разойтись. Пусть она сходит, пусть посмотрит, а я пройдусь по тем местам, где танцев нет, но скорее всего, есть Ви.

      В первых двух питейных были только рабочие шахт. В темных помещениях, которые казалось, насквозь пропитаны базиликтовой пылью и скукой, они топили усталость и горечь в рисовой настойке. Они почти не разговаривали, многие спали тут же, завалившись на столы или уместившись на скамьях. Там я даже не стала искать Ви, а вот в кабаке на главной улице было не протолкнуться. Наполненное разномастным народом заведение шумело, ревело и дрожало от пошлых песенок. Слышался женский смех. Громко разговаривали хорошо одетые парни в сторонке. Чернолицые работники шахт звенели монетками, они праздновали ещё один день жизни, и возносили хвальбы Хэйвинам. Здесь, в этой мешанине из людей могла затеряться и Ви.

      – Красоточка, подсядешь к нам? – схватил меня за руку тощий мужчина с удивительно бесцветными глазами, когда я лавировала между столов в поисках сестры. – Даю… даю две монетки!

      Он по-хозяйски бросил на стол деньги.

      – Нет, нет. Я спешу, – не потребовалось больших усилий, чтобы выскользнуть из его слабеющих рук.

      – Больше тебе никто не даст, страшила, – крикнули мне вслед.

      Прежде чем я закончила «обход», услышала ещё пару подобных предложений. Но они как-то стёрлись из памяти, голова была забита только Ви, которою найти так, и не удалось. Я уже поспешила на выход, когда путь мне перегородила толпа. Люди окружили двоих мужчин, один из которых плотный и коренастый в цветастом плаще, уже с трудом стоял на ногах, а второй, большой и одетый куда более скромно, угрожающе нависал над первым.

      – А я говорю, что Хэйвины уже достали всех! – прохрипел великан.

      – Ты яз… яз… язык то попридержи, – пискнул коренастый, – ты язык придержи свой! Хэйвины это за… за… защитники.

      Кто-то заулюлюкал.

      – Какие они защитник? – рычал высокий. – Они только пьют и пьют из нас кровь. Ничего не остаётся. У меня трое братьев померли в шахтах, а сестра на Серебряных горах. Все роем и роем нашу землю, чтобы они довольны были. Как рабы.

      Большинство поддерживающе закричало, кто-то похлопал великана по плечу.

      – Ты дурак! Вы все дураки! Хо… хотите, как в других странах то? Там за стеной то? Где Тьма сожрала все живое? Да? Так хотите?

      – Кто был там за стеной? Кто знает, что там?

      – Да у меня вся семья с Тьмой воевала, – заунывно ответил коренастый, – у меня отец умер то! Дед умер то! Все они в императорской армии служили, и думаешь все зря? У моей бабки трёх сестёр Тьма сожрала, даже костей не нашли! Ты этого хочешь?

      Коренастый замахнулся, но ударить соперника не смог, а попал сам по себе. Взвыв от боли, он прыгнул на великана, пытаясь