Бенефис Сохатого. Алексей Полилов

этакой сорокапятилетней пузатой мелочью. И внешность была не единственным различием. Возраст, характеры и интеллект тоже сильно разнились. Первый был сангвиником и помладше лет на семь, второй ярко выраженный холерик. У одного доминировало конвергентное мышление, у второго дивергентное. Ну что может быть общего у этаких противоположностей? И тем не менее было-с.

      Общее место работы можно не учитывать, хотя ради порядка стоит упомянуть, что трудились оба в частной компании «Ларец», ваявшей для убывшего населения надгробные памятники, да ставившей их на местных погостах за посильную мзду. Оба приятеля приютившую их контору называли «Земля и люди», что некоторым образом характеризовало их как типов циничных и обладающих своеобразным чувством юмора. Но держало их вместе не это. Объединяющее начало называлось иначе – охота. И этой, древней, как мир, страсти оба были преданы фанатично.

      В то субботнее утро жена хозяина «Ларца», слегка дебелая, но с переменным успехом сдерживающая непокорные телеса в условно привлекательном для противоположного пола виде Любаня, пардон – Любовь Сергеевна, увидев, как они забирали со стоянки на территории видавшую виды «буханку», не преминула напомнить:

      – Иван, завезёшь на Строительную? Если нас не будет, оставь в котельной.

      Номер два в паре по росту и весу, Иван (в обиходе Вано, а за глаза промеж своих Ванятка), важно кивнул: сделаем, мол, и незаметно скривил рот в сторону напарника, спокойного, как удав Степана. Не вовремя её на дичь потянуло, дуру расфуфыренную, как пить дать сглазит, даром, что без пустых вёдер в руках. Так всё и получилось. Не задалась охота. С самого начала.

      Сперва встретилась эта баба, что само по себе примета не очень хорошая. Потом спустило колесо, это уже за городом. Поменяли быстро, однако возиться пришлось в цивильной одежде под палящим солнцем, взопрев сверх обыкновенного. И после лезть в жаркую кабину, в которой кондиционер заменял бешено жужжащий вентилятор, гонявший раскалённый пыльный воздух по салону. Но это бы ничего. Плохо то, что пока торчали на обочине, как три тополя на Плющихе, мимо проехало минимум два десятка авто, пассажиры которых с любопытством глазели на возившихся с колесом. Степан буквально кожей ощущал эти оценивающие взгляды: куда собрались друзья-товарищи? На какие такие покатушки?

      Что в этом такого, спросите? Ну, не скажите. Всё дело в наработанных привычках и стереотипах. Одна из них – не мозолить своим выдвижением глаза посторонним. Сейчас это правило было нарушено сразу многократно сверх допустимого.

      Странные привычки для охотника, говорите? Верно. Охотнику таиться и стесняться своего ремесла нечего, если только он всё делает по закону. А вот тут и начинались нюансы…

      Оба товарища относили себя, и вполне обоснованно, к охотникам. Тут никаких иных вариантов и быть не могло. Однако имелось небольшое уточнение: к неорганизованным или так называемым диким охотникам. Иными словами, они считали в своём праве пойти в лес в любое время и за любой дичью, что, естественно, трактовалось соответствующими статьями Уголовного кодекса как браконьерство. Разделяя общепринятое толкование своих поступков по сути, злостными браконьерами, тем не менее, они себя не считали. Ибо брали ровно столько, сколько было потребно для пропитания своих семей, и почти всегда отказывались от участия в групповых охотах, на которые их не единожды приглашали уважаемые в городе люди. Причин тому было несколько. Во-первых, оба не обладали и десятой долей той безнаказанности, что была у приглашающих. А ещё им претило быть в компании людей бегающим за куском дармового мяса, но имеющим возможность купить его в стократно большем количестве. Во-вторых, делить добычу легче и приятнее на двоих, чем на большую компанию, а значит и выезжать за ней приходилось реже. Чем не забота о животном мире, скажите?

      Разнообразные лицензии и путёвки на зверя оба вообще считали неким пережитком – какие ещё нормы добычи, граждане? У нас природные ресурсы принадлежат народу, и мы, народ, сами знаем, кого, когда и сколько брать. Не станем же мы у себя в хозяйстве дойную корову на мясо пускать без большой нужды. В общем, оба посещали местное охотобщество исключительно для того, чтобы заплатить взносы, отметить отработку, да пообщаться с людьми на предмет получения нужной информации. Они знали какие привычные обходы у егерей, примерно представляли, где в данный момент находится каждый егерь и сам председатель охотобщества, кто и когда собирается на охоту или патрулирование угодий.

      Эта информация и помогала организовать процесс своей охоты скрупулёзно и тщательно (не хватало ещё попасть под статью, со всеми вытекающими). Посему зарегистрированное оружие всегда находилось в сейфах, как ему и положено. Те «левые» стволы, с помощью которых добывали зверя, хранились в лесу, в оборудованных схронах, сухих и неприметных. Было их два. Если заезжали через один, то там поднимали припас, а после охоты выезжали через другой, где всё оставляли, никогда не возвращаясь той же дорогой. Там же наготове лежала лесная одежда, обувь и ножи. До схрона добирались в обычной городском прикиде, не бросающимся в глаза и даже намёком не выдающего намерений посетить отдалённые от цивилизации места. В лесу переодевались, разбирали оружие и в зависимости от времени суток