И всё встало на место…. Игорь Андреевич Александров

ни обид, ни укоров. Он не готовил слов, не думал, что скажет, если увидит. Внутри просто открылось нечто тихое и важное, как будто запылившееся письмо в ящике – то, что когда-то было отложено «на потом».

      Они поговорили. Не о прошлом. Не о том, почему он ушёл. Не о том, почему не вернулся к ним, а поселился у бабули. Словно об этом не стоило говорить. Словно время забрало это право.

      Говорили о жизни – будто перескочили целую главу, и теперь читают следующую. О погоде, о работе, о том, как там в Питере. О том, как здесь. Без напряжения, без драмы. Но внутри у Лёши всё дрожало, как капля воды на стекле, когда поезд резко тормозит.

      Он слушал голос – тот самый, который звучал когда-то на кухне сквозь запах жареной картошки и сигаретного дыма. Голос, который знал на слух, как колыбельную. Только теперь в нём было что-то другое. Не тяжесть – пустота. Как будто отец стал меньше. Не по росту, не по массе. А внутри.

      – Ну ты вырос… – первым сказал отец, разглядывая Лёшу, будто не верил, что это он. – Прям мужик уже.

      Лёша кивнул.

      – Бывает.

      – У мамы всё по-старому? – спросил он после паузы, будто проверяя, остался ли там хоть какой-то мостик.

      – Всё как раньше, – тихо ответил Лёша.

      Отец усмехнулся краешком губ.

      – А у меня вот… В Питере не очень. Возвращаюсь понемногу.

      – Понятно.

      Повисла тишина. Старые часы на стене тикали, как капельница – не спеша, будто отмеряя их короткую встречу.

      – Работал грузчиком, потом в порту. Сейчас тут что найду… – он почесал шею. – А ты? Куда дальше?

      Лёша пожал плечами.

      – Не знаю пока.

      – Это нормально, – сказал отец. – Главное – не гнать. Сам поймёшь, когда время придёт.

      – Может быть.

      – Ты всё такой же… сдержанный, да?

      – А ты?

      Они оба впервые усмехнулись – не в унисон, но в одно дыхание. Отец кивнул. Без оправданий. Без пафоса. Просто – кивнул.

      После паузы Лёша вновь взглянул на него.

      И не узнал сразу. Вроде бы тот же человек – голос, осанка, привычка прищуриваться. Но лицо…

      Морщины у глаз, залом у рта, седина в висках. Как будто время прошло по нему пальцами.

      Лёша чуть отстранился, неосознанно. Не от страха – от неожиданности.

      Он не готов был к этому лицу. Он помнил другое. Молодое, сильное.

      А это – было настоящее.

      И ему нужно было время, чтобы его принять.

      – Пойдём чаю попьём? – предложил отец, неуверенно.

      Лёша слегка качнул головой.

      – В другой раз… наверное.

      Они посмотрели друг на друга. Не как отец и сын. Как два человека, которые встретились однажды на обочине своей общей дороги.

      Когда Лёша вышел оттуда, бабуля провожала его взглядом, в котором не было вопросов. Только тихое понимание. Как будто знала: этот мальчишка пришёл туда не за словами, не за объяснениями – за правом увидеть, что отец всё ещё живой. И убедиться: да, это он. Не призрак, не тень. Живой. Уставший.