Несовершенство. Татьяна Миненкова

замечает родительница и проходится по мне намётанным взглядом.

      Я прямо чувствую, как она подмечает каждый мой недостаток, каждый изъян, и мысленно записывает в невидимый блокнот, чтобы огласить весь список, когда будет готова. Съёживаюсь под этим взглядом, втягиваю шею в плечи. Кем бы я ни была, какую бы должность ни занимала, когда мама смотрит на меня вот так – чувствую себя средоточием уродства, квинтэссенцией недостатков и сгустком родительских разочарований. Всё так же, прищурившись, она продолжает:

      – Тебе следует понять, Вали. Никита совсем неплох, во многих отношениях. Семья хорошая. Привлекателен внешне. Хорошо воспитан. Галантен. С ним не стыдно появиться в обществе. Твой отец ему благоволит. Ты же понимаешь, что такой, как он, вряд ли просто так обратил бы внимание на такую, как ты.

      – Какую «такую»? – спрашиваю с нажимом, хотя ответ с детства известен мне почти наизусть.

      – Инфантильную, бесхарактерную, невзрачную и не умеющую себя подать.

      Эпитеты разные, а смысл всегда один. Я – несовершенство во плоти.

      – Мам… – начинаю я примирительно, но она категорично обрывает:

      – Я ведь просила тебя записаться к косметологу. Новый селективный лазер удаляет веснушки всего за несколько сеансов.

      Допиваю залпом остатки фреша, почти не чувствуя отвратительный вкус. Мама принимает молчание за согласие:

      – Запишись, я скину тебе телефон. Женщина не может позволить себе быть некрасивой, Вали, поэтому наш удел – страдание, – изрекает она глубокомысленно, а потом, подняв указательный палец, добавляет со знанием дела: – Но мужское восхищение, которое мы получаем взамен, заставляет забыть об этих жертвах.

      Я считаю мужское восхищение сомнительной платой за самоистязание, но, зная, что маму не переубедить, молчу, оставляя собственное мнение при себе.

      Отец возвращается домой через час. Усталый и нервный, при взгляде на нас он всё же выдавливает улыбку.

      – Ну и жара на улице, хоть и вечер, – разувшись, он бросает портфель в гардеробной и входит на кухню, где уже суетится мама.

      Она подскакивает с места, едва заслышав в подъезде папины шаги, и теперь одновременно накрывает стол скатертью, сервирует, выкладывает на тарелки готовые блюда. Она напоминает зайчика из рекламы батареек Энерджайзер и ухитряется быть в трёх местах одновременно. Когда-то я спрашивала, нужна ли помощь, но после множества отказов перестала. Каждое мамино движение доведено до автоматизма, и моё появление на кухне будет ей только мешать. Поэтому я просто наблюдаю за мамой сквозь раскрытую дверь террасы.

      Она останавливается на мгновение лишь для того, чтобы поцеловать мужа в подставленную щеку, и снова принимается за сервировку.

      – Давно приехала? – интересуется у меня папа, скидывая на спинку стула пиджак.

      С этого момента я могу расслабленно выдохнуть. Дома он не станет распекать меня за рабочие неудачи, таковы правила. А мама в его присутствии ни разу не укажет на мою неидеальность. Поэтому, когда Елена и Игорь Дубинины вместе,