Примитивы. Стихи-94. Мурат Тюлеев

красивой мнит,

      да вслух о том не говорит?

      И если я поэт, пусть знают все,

      что стих мой в демонической красе

      похож на огненный цветок,

      и пламенем поджечь бы даже море смог!

      «Сидел я, ногти подрезал…»

      Сидел я, ногти подрезал.

      Вдруг ноготь вон из рук пропал.

      Я долго беглого искал,

      но он и вправду убежал.

      Ему лишь ведомым путём

      он пересёк проспект и, глуп,

      попал одной синьоре в суп.

      На мне висит холодный труп.

      «Во мне червоточина, масть моя черви, червяк я…»

      Во мне червоточина, масть моя черви, червяк я.

      Во мне обалдение, я не балда, но балдею.

      Во мне обожание жабьего обожествленья,

      во мне сострадание острову страстного торса.

      В тебе покривение рыла, обрыдлая рыба,

      в тебе откровение кровли отравленных кровель,

      в тебе созерцание сердца сердитой сардины,

      в тебе увядание вяленых валенок воли.

      Ты скажешь, что я примитивен, ретив и противен,

      ты скажешь, что я безобразный, заразный и разный,

      ты скажешь, что я безответный, заветный и ватный,

      но это всего лишь эмблема, наклейка, афишка.

      Зато я скажу: ты ужасная скважина в саже,

      зато я скажу: ты противная, втиснута тифом,

      зато я скажу: ты громоздкая задом-комодом,

      и это тебе не понравится, и не наверно.

      «Я уже не вернусь в осмысленность…»

      Я уже не вернусь в осмысленность

      из своих золотых бессмыслиц,

      это щедрые россыпи роз,

      незабудок и звёзд.

      Это точки из телеграмм,

      это взгляды сквозь таинства рам,

      это мир, целый мир без упрёков,

      без будильников и солнцепёков.

      Я уже не вернусь в надёжность

      из своей нищеты безодёжной,

      там щедрот постоянные суммы

      гарантированы для безумных,

      для слепых и убогих,

      это значит для многих

      Я тебя уведу в бессмыслицу,

      даже если ты и двусмысленна,

      это мной так давно замыслено.

      Нас обоих гнетёт осмысленность!

      Я тебя унесу в безбедность

      в Государство сплошных обедов,

      где на первое будут книжки —

      дадаисты, обэриуты,

      на второе там слёзы мира

      из «Досок Судьбы» Велимира.

      Там поют безумные волки,

      там врезаются в память осколки

      незапятнанных кровью двадцатых

      и запятнанных красным тридцатых.

      Ты пройдешь по проспекту алому

      в Небывалое

      и познаешь со мной, счастливая,

      Неизбывное.

      Только дай мне большое слово,

      бесконечно нежное слово,

      что уже не вернешься в осмысленность

      из моих золотых бессмыслиц.

      «Рыжая девочка, что ты наделала…»

      Рыжая девочка,