Кровь не водица. Часть 3. Семья. Ирина Критская

их неловко складывала на груди, перебирая кружева на льняной рубахе, и все охала, охала тихонько и тоненько – "Ой, ой, ой", – часто так, как будто жаловалась кому-то, видимому только ей.

      – Дородная стала. Хорошо живешь, девка, сладко. Ну и славно, Димитрий мой с тобой прямо душой оттаял, не ждала я уж, что он очунеется.

      Марфа как будто совсем забыла тот современный язык, которым прекрасно владела еще совсем недавно, ее речь стала такой, вроде она сошла с желтоватых страничек старых книг и осталась здесь, заблудившись во времени. Лиза никак не могла вспомнить ту книгу, в которой жили женщины с такой речью, но она читала ее, совершенно точно – читала.

      – После родов понесло вширь, Марфа. Уж и хлеба не ем, и сладкого. А все равно прет.

      Марфа прикрыла устало и вновь открыла глаза. Они у нее стали такие прозрачные, как хорошо промытый хрусталь, и не мути, не поволоки в них не было – ясные, проницательные, пронизывающие насквозь.

      – А ты и не старайся. Придет время, сама высохнешь. Ты мужа спрашай, коль ему по душе, так и ладно. Я тебя, Лиза, вот зачем позвала. Два дела у меня к тебе. Сейчас…

      Марфа со стоном вытянулась, чуть не изогнувшись дугой, потом опала на подушки, как скомканная тряпка, вздохнула

      – Болит, сатана. Дай мне чашку, там, на печке томится. Трава в ней.

      Лиза двумя руками, охватив ладонями теплый гладкий фаянс огромной чашки, из которой поднимался остро и будоражаще пахнущий парок, донесла питье до кровати, поставила на столик, присела рядом со старухой. Марфа дрожащими руками взяла чашку, залпом выпила половину, облегченно вздохнула

      – Димитрий толк знает в травах. Да еще туда от пчел своих что-то добавляет, я прямо к жизни возвращаюсь, как изопью. Слушай, Лиза!

      Марфа уже совсем по-другому глянула, легко приподнялась, села на кровати, спустив ноги, улыбнулась

      – Ну что ты выпучилась на меня. Никто не вечен в этом мире. А я дел наделала в этом мире, не расхлебать. Слушай.

      Она допила из чашки, звонко стукнула ею о столик, прихлопнула ладонью.

      – Первое. Завтра приведешь ко мне Симу. И не спорь!

      Она хмуро глянула, сурово свела почти незаметные брови, и от этого взгляда у Лизы, как и у всех жителей, скита мурашки пробежали по спине – возражать Марфе не решался никто, глупо это было и страшно.

      – Я не спорю, Марфа. Просто хочу узнать – зачем… Девочка маленькая, я ее грамоте начала учить, скоро же в школу ей. Да и с братом они не разлей вода, вместе буквы пишут.

      – Ну, школа только к осени, успеется. Я и учительницу тут нашла новую, из больницы прямо к нам. Таблеток, дура, наглоталась, от любовей своих вы дуркуете. Потом в монастырь торкалась, так таких не особо там берут. А я подобрала. Пусть живет. Так я о чем. Сима придет с Ниной, будет жить со мной месяц. Может и два-три. Учить ее буду, вместо меня она встанет. Но это не скоро. Пока и я жива, да и Нина меня заменит, если чего. Ну, а Сима все науки мои изучит, глядишь и время пробежит.

      Лиза кипела внутри себя, да так, что аж внутри клокотало, но не противилась, причем сама не понимала