Подруга – жизнь. Соседка – смерть. Сергей Щавинский

уже говорил, что в школе мы учились средне. Запомнился один эпизод, которому до сих пор я не могу дать однозначную оценку, как положительную или отрицательную страницу в своей жизни. Как-то в классе шестом-седьмом учительница (не помню какая) пообещала нам, что отпустит из школы на один урок раньше. Но этого не произошло, все уроки состоялись, и весь класс стал возмущаться, все с удовольствием делали вид несправедливо обиженных. И договорились, что со следующего ее урока все демонстративно уйдут. В классе остались пять человек: три девчонки и мы с Витей. Одна из девочек, Лена Фролова, была дочкой учительницы, которая учила нас в этой школе, – понятно, что уйти с урока она не могла ни при каких обстоятельствах. А мы с Витей знали, что если уйдем, нам от родителей достанется, и решили не нарываться на неприятности. Урок получился странный, тихий, с пятью учениками… А потом, конечно, был скандал, родительское собрание и проработка всех. Наши одноклассники смотрели на нас волком, говорили, что мы предатели, что мы должны были поступить как весь класс… Зато родители нас хвалили, что мы не поддались стадному чувству и поступили так, как решили сами. В общем, со стороны класса нам была обструкция и презрение, но мы ее пережили. Все-таки нас было двое, мы вместе ходили в школу и вместе возвращались, каждый день общались и жили своими интересами.

      Так продолжалось, наверное, до восьмого класса. Однажды Витя пришел к нам и сообщил, что родителям дают отдельную квартиру. Я спрашиваю, какую, сколько там комнат… И когда он сказал, что четыре, я чуть со стула не упал. Представить такое нам, живущим в коммуналках, было невозможно. Вскоре Витя переехал в Ульянку, и когда в первый раз я приехал к ним, то испытал другое удивление, увидев размеры этих четырех комнат, кухни и ванной комнаты с сидячей ванной рядом с унитазом. Это была та самая пресловутая хрущевка, без нормальной прихожей, коридора, отдельного туалета. Как можно было жить в такой квартире друг у друга на головах, я не представлял, хотя, наверное, это все-таки было лучше, чем у нас с соседями на кухне. И там у Вити была совсем маленькая своя, отдельная комнатка, где помещались только стол, кровать и шкаф.

      А наш класс перевели в новую, как тогда говорили, экспериментальную школу. Ничего экспериментального там не было, школа была типовым и характерным для середины 60-х годов зданием. Она находилась довольно далеко от моего дома, на Школьной улице, и ходить в нее пешком теперь приходилось значительно дольше. Но это уже были старшие классы, и жизнь там стала поинтересней, чем в старой школе. У меня появился новый приятель, который жил на той же лестнице, под нами, в такой же двухкомнатной коммуналке. И его мама также работала с моим отцом в банке. Интересы у нас уже были другие – музыка, пластинки, магнитофон, Битлы, девочки, школьные вечера, танцы…

      Но с Виктором мы перезванивались и продолжали периодически встречаться. На каникулах я приезжал к нему (ехал до метро, потом на метро, от Автово – на трамвае), и мы гуляли по незнакомой и необжитой еще тогда Ульянке, спускались за проспект Стачек и долго шли в сторону