Маска Верного Предателя: Дворец Павлина. Angel Grou

в худшую, со временем, сторону. Виновата была даже не она, а то, как с ней себя все вокруг вели. Теперь то Реншу понял, почему она не возражала, когда сидящие рядом поварята говорили о нём, как о её «потенциальном муже». На фоне Наррона, даже Гюрен был тем ещё героем, а последнего даже любовницы не очень-то любили, что с его статусом ещё нужно было постараться сделать! Не удивительно, что она не станет останавливать женщин, которые и сами лучшего в жизни не видели, они пытались за неё порадоваться! Она не могла винить их, ведь вероятно делала бы так же, попади в эту ситуацию сама и будь она вынуждена говорить об этом с кем-то как подруга, а не как первое лицо событий! Не удивительно, что она так злилась на дядю и совершенно не удивительно, что почти перестала разговаривать с отцом. Как миссионер понял – Бэннет всегда спрашивал о самом Реншу и вероятно вечно живущую в проблемах даму это несколько расстраивало и даже бесило, в чём идущий по ухоженным улицам и винить её даже не мог! Дядя её это во всех основах родительства был тот ещё скотина и господина даже начало раздражать, что к нему все обращаются как к человеку. Он был бы рад сам сделать с ним что-нибудь, да как-то повода такие полномочия применить не доставлялось. А ведь по фамилии Наррона зовут, ведь он настолько важен. Не удивительно, что его боялись, он ведь даже своих единственных помощников не жалует. И в тех взял только женщин, потому что считает их слабыми и ни на что другое не способными. Там был ещё лишь один мужчина – повар. И тот старый морской кок. Такой же ублюдок, как и сам Наррон, разве что кто-то ему язык отрезал, и он не мог слишком много рассказать. Оно и славно. Рассматривающего дома до такой злости пробирало всё их с женщинами отношение и особенно отношение с Гроу, которую, кажется, Наррон не жаловал сильнее всего, ведь у женщин был относительно хороший график, сменный, им даже давали возможность выйти погулять иногда. Гроу уходила только на работу и даже там приходила назад на обед. Она не ходила на свидания, она ни с кем не общалась последние несколько лет, сидела всегда в одиночестве и общалась разве что с Адамом, на которого Реншу тоже был зол. С такой однотонной жизнью совершенно не удивительно, что она потихоньку начинала запиваться алкоголем. И это проповедник её не всегда ещё мог останавливать. Пока он был рядом она не жевала табак, но это всё равно происходило на ночных сменах и верующий знал это, потому что от неё пахло жевательным табаком как бы хорошо она зубы ни чистила. Он ничего и никогда не говорил ей об этом, знал, что расстроится, ведь она обещала ему в одном из писем, что не будет его употреблять. Однако всё равно это делала. И мог ли верующий её винить? Отнюдь. Он бы вёл себя так же, если бы не умер ещё до того! Для того что бы изменить эту привычку, было нужно забрать саму Гроу отсюда, куда-нибудь подальше. Может к самому Реншу поближе. Там он будет точно уверен, что всё с ней будет в порядке, что она будет сытой, одетой, помытой и ни в чём, совершенно ни в чём не будет нуждаться. Он обязан позаботиться об этом, он обязан…

      – Простите, господин