Алхимик Великой империи. Евгений Зеленский

изрядно запутанный, клубок чувств Григория Григорьевича к Ломоносову нелегко было передать в двух словах. С одной стороны, граф безмерно уважал Михаила Васильевича – русского мужика – чувствуя радость истого патриота перед засильем немчуры в Академии. С другой – немкой была его любовница и, как он не уставал надеяться, будущая жена – российская императрица. Третья же сторона омрачала ситуацию совсем уж безобразно – разбудила самые низменные любопытства ко всему неведомому.

      Сам не чуждый тайнам, Орлов прознал про некие таинственные свитки, с которых Ломоносов будто бы никогда не спускал глаз. Оказавшись в ситуации, когда интрига сжигает изнутри и ты то ли хочешь узнать правду, а то ли и боишься этого – Григорий Григорьевич не находил себе места. А ну как в свитках кроются все секреты открытий великого ученого – что тогда? Шарлатан? Позор? Права, стало быть, заносчивая немчура и русский разум на победы в современных умствованиях совершенно не способен?

      Нет, признать такое было решительно невозможно! Следовательно, Ломоносова было необходимо оберегать и поддерживать. Не я ли выбил ему должность статского советника? – думал про себя сиятельный граф, – а не то так и сидел бы в титулярных. Тоже, конечно, не великого полета птица – но уже хотя бы что-то. Денег поболе от казны – этот не пропьет. Этот все в науку, в эксперименты!

      Орлов и сам бывал близок с науками. На званных вечерах и роскошных балах молодой императрицы любил он потолковать о физике, об анатомии, а порой и по химической части чего-нибудь эдакого. Мог при случае разобраться – чего уж. Хотя высот не бороздил, всегда хотелось щегольнуть чем-нибудь таким, особенным, чего может и в Академии даже, немцы не ведали.

      Подкрепляя сложившуюся репутацию если и не эрудита, то уж, верно будет сказано, человека интересующегося – Орлов обустроил во дворце обсерваторию, дабы изучать подробности звездного неба над Петербургом. Какие уж там звезды – роскошные виды на Неву не способствовали долгим наблюдениям, так что самым ярким впечатлением Григория Григорьевича все еще была Екатерина Алексеевна, заявившаяся к нему раскрасневшейся после очередных плясок, в соблазнительном пеньюаре. Ох и ярко же она сияла в той лунной дорожке, что сверкала на лакированном паркете, где их обуяла взаимная страсть…

      Пытаясь дознаться до правды, как-то раз Орлов подговорил троих дюжих молодцев с верфей, посулив каждому по золотому червонцу, отобрать у профессора его загадочный тубус. А чтобы уж наверняка они при нем были – следовало дождаться, когда пойдет ученый домой после заседаний в Академии. Портовый мужик сущность честностью далеко не всегда отягощенная, так что дабы не повадно было с деньгами сбежать и в первом же кабаке все в карты продуть – посулил Орлов по доброму империалу3 каждому, ежели преуспеют, а Михаила Васильевича шибко колошматить не станут – человек важности государственной!

      Куда там! На следующее утро графу доложили известия, повергшие в шок даже бывалого военного: Узрев нападающих вовремя, с величайшею храбростью Ломоносов оборонялся от трёх разбойников. Одному

3

При императрице существовало 6 номиналов золотых монет: империал (десять рублей), полуимпериал (пять рублей), червонец, два рубля, один рубль и полтина