Лесные палачи. Валерий Шарапов

ним подошел длинный худой блондин, чем-то отдаленно похожий на рослого парня, хотя на вид и был его полной противоположностью: вытянутое незагорелое лицо с узким отвислым подбородком и тонкими серыми брезгливыми губами, с красными, как у кроля, глазами. Парень был одет, как и его товарищи, в немецкий мундир, но тщательно застегнутый на все пуговицы, в кепке, небрежно сдвинутой от жары на потный затылок. На его тщедушной груди болтался немецкий автомат, который он то ли придерживал за длинную рукоятку магазина, то ли сам за него цепко держался левой рукой так, что побелели костяшки сухих пальцев.

      Прежде чем сказать, блондин несколько раз нервно дернул правым плечом, потом осклабился, показав желтую, выпиравшую вперед подковку неровных зубов.

      – Дайнис, – произнес он со зловещей ухмылкой, обращаясь к своему рослому товарищу, – я бы с бо-ольшим удовольствием ее молочка отведал. Парного…

      Грязный намек приятели поняли, но приняли довольно сдержанно, должно быть, долгая затворническая жизнь в глухих лесах к тому обязывала. Только девушка все равно успела заметить, как при его словах у них алчно загорелись глаза, будто при виде огромного самородка золота, и ее тотчас охватил страх, мигом парализовавший тело. А тут еще и похотливый взгляд этого Дайниса, который, по всему видно, был у них в банде главным. Но он хоть и окинул глазами ее стройную фигуру с высокой грудью, нежное личико с алыми, еще не целованными губами и трогательными ямочками на бледных щечках, явно внутренне соглашаясь со своим озабоченным приятелем, все же его скверную затею не поддержал.

      – Кончай трепаться, Каспар, – приказал он, раззявив свой слюнявый рот, с неохотой отводя от девушки глаза. – Пей, чего дают.

      Блондин поморщился и незаметно для главного резко сунул стволом автомата корову в подбрюшье. Пеструха, которая все это время стояла, испуганно косясь вбок выпуклым глазом, от боли дернула хвостом, взбрыкнула и понеслась по лугу, грузно топая копытами по плотной земле.

      Быть бы ведру с молоком перевернутым и смятым тяжелым коровьим копытом, но вовремя подсуетилась хозяйственная Стася. У нее непроизвольно сработала крестьянская скупость и требовательность к своему труду: в самую последнюю секунду она выхватила полное ведро из-под коровы.

      Услышав глухой топот Пеструхи, которая никогда легкомысленно не бегала, сломя голову, по лугу, Мангулис в тревоге приподнял голову. Увидев возле дочери вооруженных людей, старик впопыхах оставил рамку возле улья и заторопился к группе незнакомцев, с волнением вглядываясь в их лица.

      Он давно уже был наслышан о том, что многие латышские коллаборационисты из девятнадцатой добровольческой пехотной дивизии СС после войны ушли в леса вести партизанскую борьбу против советской власти. Они называли себя лесными братьями, нападали на предприятия и хозяйственные организации, грабили банки, сберкассы, а у крестьян изымали продукты питания, не желающих же их поддерживать латышей безжалостно убивали, сжигали хутора.

      Не