Хозяин ледяного сердца. Даниэль Кирштейн

ванным ухом, любимец пятилетней Киры.

      Алина, помешивая соус в сотейнике на ультрасовременной индукционной плите, улыбалась своим мыслям. Ей было тридцать три, и хотя иногда тень сожаления о замороженной карьере маркетолога мелькала на периферии сознания, она гнала её прочь. Денис так много работал, строил их будущее, их «маленькую империю», как он любил говорить. Его стартап, связанный с какими-то инновационными IT-решениями, в которых Алина мало что понимала, но которыми искренне гордилась, наконец-то начал приносить плоды. Во всяком случае, так говорил Денис. И она верила. Верила каждому его слову, каждому усталому, но довольному взгляду, когда он поздно возвращался домой.

      – Мамочка, смотри, я башню построила! – Кира, тоненькая, светловолосая, копия Дениса, с гордостью показала на шаткое сооружение из кубиков.

      – Какая ты у меня умница, солнышко! – Алина наклонилась, поцеловала дочку в макушку, пахнущую летом и беззаботностью. – Скоро папа придет, покажешь ему.

      Она взглянула на часы. Денис задерживался. Опять. В последнее время это стало почти нормой. Важные встречи, переговоры, «надо ковать железо, пока горячо». Алина вздохнула, но тут же мысленно себя одернула. Она должна его поддерживать. Их будущее зависело от его успеха. Планы на отпуск в Италии, новая машина, возможно, даже дом за городом… Все это было так близко, осязаемо.

      Щелкнул замок входной двери.

      – Папа! – Кира с радостным визгом бросилась в прихожую.

      Алина улыбнулась, вытирая руки о фартук. Она вышла встречать мужа, готовая привычно обнять его, вдохнуть знакомый запах его одеколона и городского смога, спросить, как прошел день.

      Денис стоял на пороге. Идеально сидящий костюм, модная стрижка, но что-то было не так. Что-то неуловимо чужое в его взгляде, в том, как он рассеянно потрепал Киру по волосам, как вручил ей дежурную шоколадку, не глядя. Его обычная, чуть мальчишеская улыбка, которая всегда обезоруживала Алину, сегодня казалась нарисованной, фальшивой.

      – Привет, – он коротко кивнул ей, проходя вглубь квартиры. Его поцелуй в щеку был мимолетным, почти беззвучным касанием губ. Холодным.

      – Привет, – Алина постаралась скрыть легкую тревогу. – Устал? Ужин почти готов. Твой любимый пирог…

      – Да, отлично, – он бросил портфель на кресло, ослабил узел галстука. – Кирюш, иди пока в свою комнату, поиграй. Нам с мамой надо поговорить.

      Голос был ровным, почти безразличным. Но именно этот тон заставил сердце Алины пропустить удар, а потом забиться часто-часто, гулко, отдаваясь в висках. Она проводила взглядом дочку, послушно скрывшуюся за дверью детской, и медленно повернулась к мужу.

      Солнце уже почти село, и комната погружалась в сумерки. Денис не стал включать свет. Он стоял у окна, глядя на огни большого города. Его силуэт казался чужим, незнакомым.

      – Ден, что-то случилось? На работе проблемы?

      Он медленно обернулся. В его глазах не было ни усталости, ни привычной деловой озабоченности. Там была… пустота. И какая-то холодная решимость.

      – Алин, нам надо поговорить, – повторил он тише, но каждое слово падало в наступившей тишине, как камень.

      Она молча ждала, чувствуя, как ледяные тиски страха сжимают её горло.

      – Я ухожу, – сказал он просто. Без предисловий, без сожаления. Будто сообщал, что завтра будет дождь.

      Мир Алины накренился. Запах пирога вдруг стал приторным, удушливым. Шум города за окном превратился в монотонный гул в ушах.

      – Что? – выдохнула она, не веря. – К-куда уходишь?

      – От тебя, Алина. Я ухожу от тебя, – он смотрел ей прямо в глаза, и этот прямой, холодный взгляд был страшнее любой вспышки гнева. – У меня другая женщина.

      Другая… женщина… Эти два слова взорвались в её голове, разлетаясь на тысячи острых осколков. Фарфоровый мир, который она так тщательно строила и оберегала все эти годы, мир воскресных обедов, детского смеха, планов на будущее, разлетелся вдребезги от одного его безжалостного удара.

      – Кто? – её губы едва шевелились, голос был чужим, дребезжащим.

      Он чуть помедлил, словно подбирая слова, но жалости в его глазах не было.

      – Ты её знаешь. Лена. Секретарь из нашего нового офиса.

      Лена. Миловидная блондинка, на двадцать пять лет моложе, с хищным блеском в глазах, которую Алина видела пару раз на корпоративных вечеринках. Та самая Лена, которой она, кажется, даже давала какой-то дружеский совет по поводу дресс-кода.

      Алина покачнулась, схватившись за спинку стула. Ноги вдруг стали ватными, отказывались держать. Дыхание перехватило. Этого не могло быть. Это был какой-то страшный, нелепый сон. Сейчас она проснется, и Денис будет рядом, теплый, родной, и никакого холодного блеска в глазах, никакой Лены…

      Но он продолжал стоять перед ней – реальный, чужой, разрушитель её жизни.

      – Я… я не понимаю… – прошептала она, чувствуя, как по щекам катятся первые горячие слезы. – Почему, Денис? Что я сделала не так?

      Он пожал плечами. Легко, почти небрежно.

      – Ты