Самый тёмный угол. Сборник рассказов. Роман Башаев

от мастерства к творчеству! Шить не просто чужое, но максимально неподходящее, пусть где-то даже нелепое и гротескное. Такого, кроме меня, не удавалось ещё никому!

      Свенгольц поднялся с табурета, гордо возвышаясь над всей палатой и над своим пациентом.

      – Собака с гусиной башкой… Не такое уж творчество, – съязвил журналист, понимая, что отступать уже некуда.

      – О, это только первые опыты. Удачные, прошу заметить! Трансплантологи десятки лет кроили несчастных грызунов, собак и обезьян. Их кадавры жили от силы несколько дней, до полного отторжения. А Жулька в таком виде уже полгода бегает. Жаль, собачью голову на днях не уберегли. Некроз скоро поползёт… Тяжёл Петя на руку. Надо бы ему и вторую заменить.

      – Но это же бессмысленно, – усмехнулся Олег. – Гусь, который считает себя собакой… Или наоборот…

      «Пришито белыми нитками…»

      – Это творчество! – с жаром прошептал профессор, гордо воздев к потолку указательный палец. – Вдохновение в чистом виде! А что до смысла… Вспомните мифологию! Кентавры, сфинксы, химеры, горгоны… Во всём есть смысл, и всему есть примеры!

      Лев Ибрагимович медленно расстегнул халат, белая ткань сползла к его ногам, обнажая торс. Профессор был худым и подтянутым для своего возраста. То, что смотрелось под одеждой складками жира, оказалось сложенными на животе и груди двумя парами рук. Свенгольц с наслаждением расправил конечности, напоминая карикатуру на какое-нибудь индуистское божество. Это выглядело настолько невероятным, что даже не пугало. Все шесть рук были немного разными, но живыми и функциональными.

      – Вот почему в операционной мне не требуются ассистенты! – весело заявил профессор, похожий на нелепого паука. – Одно плохо: мозг очень быстро устаёт. Поэтому в быту обхожусь одной парой.

      – А как же… Скелет, сосуды, нервы?..  И кто это вам сделал? Не сами же?..

      – Не сам, разумеется. Скажем так, я не первый на данном пути. У кого-то и я учился в своё время. А скелет, сосуды, нервы… Это секреты творчества, которые я раскрывать не вправе. Сравню лишь с плодовыми деревьями. Когда прививают ветку яблони к груше, разве думают о том, как именно она принимается другим деревом?

      Олег чувствовал какую-то звенящую пустоту внутри. Он понимал, что ему не выйти отсюда живым. Скорее всего, через пару дней с его рукой будет щеголять тот сиплый в линялом пиджаке. А голову могут пришить какой-нибудь корове. Ради творчества, конечно же… Парень достал из кармана бумажник, чтобы взглянуть напоследок на любимое лицо Киры. И на коллегу, которую он так и не нашёл.

      – Кажется, я понимаю, что стало с Анюткой, – тихо прошептал Олег.

      Свенгольц развёл верхними парами рук, нижней поднимая с пола халат, почти не наклоняясь.

      – Необходимые жертвы… И их, кстати, катастрофически не хватает. Вот и маются некоторые из подопечных с культями до сих пор. А ведь люди достойные, многое в жизни повидавшие, государством выброшенные на произвол судьбы. Как думаете, мы с вами могли бы им помочь?

      Профессор неожиданно громко