Обучение по-русски. Надежда Рыльская

прыгал с парашюта. Как глянул вниз: «Мама родная, и зачем ты меня на свет родила?» Конечно, прыгнул. Куда деваться?»

      И смеётся, как ребёнок.

      Позже, вспоминая о тех днях, пытаюсь понять, почему я, такая недоверчивая, осторожная, попала под его обаяние. Безусловно, детская искренность, честность, даже в мелочах, которые так редко встречаются в сочетании, удивили меня.

      И мои каникулы, и отпуск Юры внезапно закончились, каждый возвращался «к себе». С чем? С учёбой, это понятно. А ещё с мечтами, воспоминаниями, надеждами. Для меня мир изменился, что-то тревожное меня беспокоило. Что дальше? «Дальше» для меня был институт и… огромные письма. Вернее, первые два письма (второе – от Маши, его я машинально «отложила, не читая), главное – первое письмо. А зря!

      «Я мчусь, лечу к тебе, маленькая Танечка! Прости меня, Таня, спешу сообщить тебе всю-всю правду, чтобы никто не опередил меня. Есть такие. Я встретился с Машей и поцеловал её. Я не почувствовал ничего того, о чём мечтал раньше. Очень сожалею…»

      Дальше не стала читать: стало неприятно от такой «правды». Вот она, показная искренность и честность! Знай: я такой! Да, поняла я! А на первом этаже, рядом со столом, где лежала почта для студентов и я читала письмо, толпились, шумели… Поспешила домой – на квартиру, в комнату, где тихо и можно подумать о том, что значит это письмо

      Шла, с горячим грузом двух писем, по протоптанной в снегу тропинке, стараясь точно попадать в чьи-то чужие следы, чтобы не сбиться. А они такие разные! Застывшие, крепкие, превратившиеся в лёд – это первые, а сверху – нерешительные, чаще несамостоятельные, а может быть, их ещё не тронуло своим теплом несмелое солнышко…

      Вдруг слышу какой-то крик. Кто-то зовёт меня. Оглядываюсь и вижу Свету, однокурсницу, которая бежит, размахивая руками.

      – Еле-еле догнала тебя. Зову, кричу – ты не оглянулась. Сейчас передохнём и бегом в библиотеку. Список бы не забыть, – она остановилась рядом со мной и продолжает:

      – Ты не забыла? Мы же договаривались… Что случилось? Да ладно.

      «Ничего не случилось, -думаю, – если и случилось, то не сегодня, что и следовало бы знать это даже таким тупым, как я». Пытаюсь шутить – не получается. Думаю о письмах; первое не дочитала, второе, Машино письмо, о том же, даже и не сомневаюсь, хотя ещё не читала. Дома прочитаю.

      Пока подруга хлопочет на кухне, я достаю письма.

      – Света, мне только чай, очень хочу пить, – говорю я,

      хотя сейчас ни пить, ни есть я не хочу. Мне хочется, как в детстве, закрыть глаза и никого не слышать, побыть наедине, чтобы меня никто не беспокоил. Надо хорошо подумать. И слышу:

      – Понятно, принесу! Жди!

      Интересуют меня сейчас только письма. Что в них?

      Разрываю конверт – письмо от Маши. Не «опередила»! О том же: прости, мол, встретилась с Юркой «нарядная», выпросила у подруг и красивую шубу, и всякие другие красивые вещи…

      Зачем «красивая» шуба и «красивые» вещи? Помню: в детских выцветших ситцевых платьях мы с ней бегали целое лето, встречая Юрку с друзьями в таких же выцветших,