Принцесса Баальбека. Генри Хаггард

не забывать о своей любви и долге.

      – Так и будет, да, будет, даже если вы оттолкнете меня ради него.

      – Какие честные слова. Я ждала их от вас, – мягко сказала она. – А теперь, дорогой Вульф, прощайте. Я устала…

      – Завтра… – начал он.

      – Да, – ответила она глубоким голосом. – Завтра я обязана говорить, а вы должны меня слушать.

      Солнце снова совершило свой круговорот, снова время подошло к четырем часам пополудни. Два брата стояли подле огня, пылавшего в холле, и с сомнением смотрели друг на друга; такими же взглядами они обменивались в часы ночи, в течение которой ни один не смыкал глаз.

      – Пора, – сказал наконец Вульф.

      Годвин кивнул головой.

      В это время по лесенке из солара сошла служанка, и д’Арси без слов поняли, зачем она приближается к ним.

      – Кто? – спросил Вульф; Годвин только покачал головой.

      – Сэр Эндрю приказал мне сказать, что он желает поговорить с вами обоими, – сказала служанка и ушла.

      – Клянусь святыми, мне кажется, не избран ни тот ни другой, – с отрывистым смехом произнес Вульф.

      – Может быть, – сказал Годвин, – и, может быть, это будет лучше для всех нас.

      – Не нахожу, – ответил Вульф, вслед за братом поднимаясь по ступенькам.

      Они прошли по коридору и закрыли за собой дверь. Перед ними был сэр Эндрю: он сидел в своем высоком кресле перед камином. Подле него, положив руку на его плечо, стояла Розамунда. Годвин и Вульф заметили, что она была одета в свое нарядное платье, и у обоих в голове шевельнулась горькая мысль, что она надела роскошные уборы, желая показать им, как хороша девушка, которую они должны потерять. Подходя, молодые д’Арси поклонились сначала ей, а потом дяде; Розамунда, подняв опущенные глаза, слегка улыбнулась им в виде приветствия.

      – Говори, Розамунда, – произнес ее отец. – Этих рыцарей мучит неизвестность, и они страдают…

      – Теперь последний удар, – пробормотал Вульф.

      – Двоюродные братья, – начала Розамунда низким спокойным голосом, точно отвечая заученный урок. – Я посоветовалась с отцом о том, что вы мне сказали вчера, с отцом и со своим собственным сердцем. Вы сделали мне большую честь, а я любила вас с детства, как сестра братьев. Не буду говорить много, скажу только, что, к сожалению, я ни одному из вас не могу дать того ответа, которого он желает.

      – Действительно, решительный удар, – пробормотал Вульф. – Сквозь латы и кольчугу он попал прямо в сердце.

      Годвин только побледнел больше прежнего и ничего не сказал.

      Несколько мгновений стояла тишина, и старый рыцарь исподлобья смотрел на лица братьев, освещенные пламенем сальных свечей.

      Наконец Годвин заговорил:

      – Мы благодарим вас, кузина. Пойдем, Вульф, мы выслушали ответ.

      – Не весь, – быстро перебила его Розамунда, и они снова вздохнули свободнее.

      – Слушайте, – продолжала она. – Если угодно, я дам вам одно обещание, которое одобряет и мой отец. Ровно через два года, в этот же самый день, если мы все трое будем еще