Витторио: Вор. Этель Рефар

скрывающие причёску. Девушки старательно выбеливали кожу, почти каждая встреченная Морхом модница была с припудренным лицом. Опасаясь солнца, которого в Венца невероятно много, они носили вуали и полумаски. Мужчины, особенно молодые, не отставали в желании выделиться. Они стригли волосы по плечи, завивали локоны и носили безумно короткие и обтягивающие наряды, чтобы показать стройность тела и крепкие подтянутые ноги. В Небесной Империи тому, кто рискнул бы показаться перед народом в таком виде, немедленно был бы выписан штраф, а то и грозила тюрьма на несколько дней за неподобающий внешний вид. Когда Морх впервые оказался за пределами храма, ему подумалось, что эти люди просто забыли надеть верхние одежды и вышли в белье, но нет, тут действительно было так принято. Иначе одевались лишь те, кто бы родом из других земель и старомодные горожане, не принимающие веяний эпохи.

      В остальном город походил на те, в котором Морху приходилось бывать. Здесь был район богатых с роскошными дворцами, фонтанами, мраморными статуями, разодетыми в тяжёлый бархат и шелка людьми, где не жаловали всякую шваль, представители знатных домов презрительно кривили губы в сторону простолюдинов и нелюдей. Городом правили деньги и выше и удачливее оказывался тот, кто умел лгать, притворяться и выкручиваться, из всего извлекая прибыль. В бедных кварталах царил беспорядок и стражники туда даже не совались, закрывая глаза. Взяточничество, бесправие и беззаконие – всё как обычно.

      Рыночная площадь с её пестротой публики будто делила город на две половины и на ней царил хрупкий баланс. Нищие вымаливали милостыню, бродячие артисты собирали публику, показывая фокусы, простой народ спешил по своим делам, а воришки совали пальчики в чужие карманы. Одному такому мальцу Морх без зазрения совести вывихнул кисть и пообещал оставить без глаз и ушей в следующий раз, коль не умеет вовремя понять, к кому суётся.

      Ненадолго зависнув в оружейной лавке в попытках найти что-нибудь интересное, Морх услышал самый отвратительный звук на свете. Рядом под навесом плакал навзрыд мальчик, развозя слёзы по щекам. Какая нелёгкая дёрнула его подойти к ребёнку и спросить, в чём дело? Должно быть, желание, чтобы этот ввинчивающийся в уши ор затих. Прохожие же совсем не реагировали на мальчика, что навевало самые неприятные воспоминания из собственного детства.

      – Ты уже такой большой, а плачешь на всю площадь. Что у тебя стряслось?

      Мальчик поднял на Морха зарёванные глаза, зелёные как летняя трава, и вцепился в рукав одежды.

      – Мама потерялась. Сказала подождать здесь и не пришла-а-а-а.

      Ребёнок вновь зашёлся в плаче, а из глубин памяти всплыла неожиданная картина…

      – Нанну, а куда мы идём?

      Спросил Морх, держа старшую сестру за руку. Ему было пять, ей восемь, но она казалась уже такой взрослой! Она рассеянно смотрела по сторонам, пока они шли в сторону рынка. Нанну была погружена в свои мысли и не сразу ответила на вопрос брата.

      – У