Волк по имени Зайка. Галина Гончарова

она – простите! – спит с лордом, но говорят многое…

      Юноша кивнул.

      – А Метта?

      – Ее, как госпожа заболела, выгнали из замка.

      Пальцы мальчишки сжались в кулаки, но вслух он ничего не сказал. Сдержался.

      – Значит, за ней ухаживали, а потом она умерла.

      – Ночью. Мы не слышали, все спали как убитые… утром она уже была мертва.

      Колин кивнул.

      – На теле не было синяков? Ссадин?

      – Не знаю. Ее Дайрин обмывала, никого не допустила…

      – Хорошо. Иди…

      – Мой лорд… – Я колебался несколько минут, прежде чем это сказать, но потом-таки решился: – Не знаю, важно это или нет…

      Юноша ждал молча.

      – Я знаю, леди всегда следила за руками.

      Кивок. Понятно, боится не совладать с голосом.

      – Я обратил внимание. У нее руки стали не такие. Ногти обломаны, несколько шрамов, как от ссадин. На леди это было не похоже. Она никогда бы…

      Парень кивнул, отпустил меня жестом и махнул Шарку. Десятник подошел, выслушал, что сказал ему лорд, кивнул. На носилки запрыгнул заяц, лорд погладил его по шерстке… умная зверюшка даже не дернулась.

      И я поехал.

      Нет, если мальчишке дадут вырасти – служить у него будет хорошо. Если нет – жаль. А что до меня…

      По тракту я ехать не собирался. Наоборот, сошел с него и повел коня в поводу. В лес я не сунусь, но подлесок тут вполне себе ничего. Достаточно густой, чтобы меня скрыть, достаточно редкий, чтобы можно было пройти. Еще не хватало со старыми приятелями столкнуться. Почему-то мне кажется, что они не обрадуются встрече, а мне так не хочется их огорчать…

      И огорчать своего лорда.

      Надо доставить письмо его дядюшке.

      Колин

      Зайка, как понимала, устроилась рядом с моим лицом. Можно было отвернуться, уткнуться в густую шерсть – и тихо, почти беззвучно, заплакать. Никто не видел моих слез. Злых слез, честно говоря.

      Все я понимаю. И что мать меня спасала, и что другого выхода не было…

      Мама, мамочка, родная моя…

      Мы с отцом виноваты перед тобой. Сначала не уберегся он, потом не смог уберечь себя я, и, что самое ужасное, мы оба не смогли уберечь тебя.

      Никогда себе этого не прощу.

      Зайка шевельнулась, ткнулась мокрым носом в лицо, я машинально погладил зверька. Чувствует все… Никогда больше не буду охотиться на зайцев!

      Мама, родная моя, что этот подонок с тобой сделал?

      Я все узнаю – и убью его. Обещаю тебе, он жить не будет. Уничтожу, самую память о нем – и то сотру в порошок.

      Ненавижу, боги, ненавижу!!!

      Если бы сейчас мне попался этот подонок – горло бы ему зубами разорвал, сомкнул зубы на глотке и кровь бы пил, всю, до последней капли, сколько есть в жилах.

      Мразь…

      Зубы стиснулись до скрежета.

      Ненавижу…

      Слезы исчезали в заячьей шкурке.

      Я не умру, нет. Слишком много радости я доставлю негодяю. Я выживу – чтобы уничтожить его. Я – выживу.

      Зая

      Колин нервничал – и я тоже волновалась.

      Когда идет заживление, надо