Невероятная Соня. Часть I. Парижский призрак. Марина Денисова

и огромный торт. Даже удивительно, что в такое время, (а было почти одиннадцать, и в первый день нового года), торт на прилавке супермаркета оказался свежий.

      – Мама, я здесь внизу, выйди, пожалуйста, – позвонила она с мобильного.

      Мама выскочила в распахнутой шубе, накинутой на халат, надев сапоги на босу ногу, она была белее снега, окружавшего парадную.

      – Что случилось? – закричала она, едва увидев, как Соня вылезает из машины.

      – Бери пакет, там бутылка и торт. Осторожно, не урони.

      Соня передала свои недавние покупки маме. Достала из багажника два чемодана.

      – Я развожусь. Пока поживу у тебя. Пустишь? – сказала она с улыбкой.

      Инесса Витальевна сидела молча и курила, как будто наперегонки с Сонькой. Она сощурила свои карие, но не такие тёмные, как у Сони глаза. Она всегда так делала, когда злилась или, когда нужно было принимать какое-то важное решение.

      – Так что он даже деньги почти все потратил, – закончила свой рассказ Соня, подливая маме коньяк.

      – А я говорила: давай я сама буду откладывать. Хорошо хоть квартиру продать тебе не дала.

      – Давно надо было бежать от него, ещё тогда, когда о заведующей узнала.

      – А почему ты мне тогда не рассказала? – спросила мама, слегка нахмурившись.

      – Не хотела, что бы ты его возненавидела, – призналась Соня.

      – Я всегда считала, что он му. к, – Инесса Витальевна взяла нож и начала разрезать торт. – Тебе, конечно, кусок побольше?

      – Конечно побольше, у меня же стресс, – усмехнулась Соня. – Ты знаешь, самое смешное, что я только позавчера рассуждала о том, что может быть десять лет потратила зря, что может не мой он человек. Думала, что может, это из-за него ребёнка нет. А видишь, всё-таки он не бесплоден.

      – Это ещё неизвестно, от кого у той мадам ребёнок, – брезгливо поморщилась Инесса Витальевна. – То, что там мамаша всем крутит – это было ясно всегда. Вообще приятно сознавать, что Иваныч от неё гулял всю жизнь, так ей стерве и надо, – зло улыбнулась Инесса Витальевна. – Зря ты деньги не забрала. Пригодятся, – добавила она, затушив очередную выкуренную сигарету.

      – Очень красиво выглядело, – объяснила свои действия Соня. – Жаль – ни печки, ни камина, а то можно было бы в огонь, как Настасья Филипповна. Хотя одна мысль о том, как он будет ползать их собирать – уже приятна.

      – У тебя же всего миллион, а там ремонта у бабушки ой-ёй на сколько! И мебель, новая нужна, ты же не будешь с такой жить.

      – На работе займу, если, что. И потом не миллион, а полтора. Я ему почему-то в последний момент про пятьсот тысяч не сказала, – Соня набила рот тортом и хитро прищурилась.

      – Да, СонЮшка, – именно с ударением на «Ю», так называла её мама, – как ты на меня похожа! Какие бы душевные муки не терзали, всегда здравый смысл берёт верх.

      – Нет у меня душевных мук, сама удивляюсь, – сказала Соня. – Как будто под анестезией, – облегчение чувствую и всё.

      – Я, когда с отцом твоим разбегалась, так же чувствовала. Лёгкость, уверенность. Знала, что нужно