Елена Глинская: Власть и любовь. Александр Козлов

на скамье сидел ее дядя, Михаил Глинский. Его темное, надменное лицо выражало смесь торжества и настороженности. Он хорошо знал цену власти, и теперь, когда она сама шла к нему в руки, готов был бороться за нее до последнего вздоха. Его проницательный взгляд внимательно изучал лица бояр, вычисляя среди них возможных союзников и противников.

      Бояре Василий Шуйский и Семен Бельский каждый по-своему воплощали собой интриги и коварство московского двора. Бельский лебезил перед Еленой Глинской, выказывая ей показную преданность и сочувствие в невосполнимой утрате. Но в глубине его глаз читалась жажда власти, желание вырваться из тени. Шуйский, напротив, держался отстраненно, его лицо – непроницаемая маска. Старый и опытный, как вепрь, он видел взлеты и падения многих правителей. Сейчас он внимательно наблюдал за князьями Юрием и Андреем, оценивая их силу и готовность к бунту. Василий Васильевич знал, что в этой борьбе за власть победит тот, кто сможет правильно расставить фигуры на шахматной доске.

      – Во имя Господа нашего и Пречистой Богородицы, по воле государя нашего Василия Ивановича… – голос митрополита, усиленный эхом каменных сводов, наполнил палату.

      Бояре, застывшие в напряженном молчании, внимали каждому слову. Их лица, озаренные мерцающим светом свечей, выражали смешанные чувства тревоги и любопытства.

      – …повелеваю и завещаю: во-первых, – митрополит сделал паузу, – приказываю сына своего, великого князя Иоанна, на попечение и защиту митрополиту всея Руси, отцу моему крестному Даниилу.

      Среди бояр пробежал легкий шепот: имя митрополита прозвучало из его уст, как обет.

      – Во-вторых, – продолжал глава Московской епархии, – оставляю на попечение митрополита всея Руси свою великую княгиню.

      Свечи затрепетали от сквозняка, когда он сделал паузу, чтобы перевести дыхание.

      – В-третьих, – его голос зазвучал еще торжественнее, – назначаю своим душеприказчиком митрополита всея Руси, отца моего Даниила, дабы он следил за исполнением моей последней воли.

      Многие из бояр склонили головы в знак единодушного согласия и глубокого почтения к сказанному.

      – В-четвертых, – священнослужитель обвел взглядом будущих наследников и правопреемников, – приказываю своим боярам князьям Василию и Ивану Шуйским, Дмитрию и Семену Бельским, Михаилу Воронцову… быть свидетелями сего документа.

      Некоторые из упомянутых бояр поднялись со своих мест, подтверждая свою готовность исполнить волю покойного государя. Поднялся Семен Бельский, и весь его вид выражал почтительность. Князь при этом искоса поглядывал на великую княгиню. Василий Шуйский, оставшись сидеть на скамье, с улыбкой взглянул на Семена Федоровича. «Ах, пройдоха!» – промелькнуло в его голове, и на лице отразилось то, о чем он подумал.

      – В-пятых, – голос митрополита зазвенел в тишине, – назначаю князя Михаила Львовича Глинского, князя Андрея Васильевича Старицкого, князя Михаила Семеновича Воронцова,