Над островом чёрный закат. Хроники исступлённых. Юрий Колонтаевский

по мере продвижения очереди, пошли дела попроще. К обеду в согласии с регламентом, очередь иссякла. Больше никого не пришлось наказывать.

      Владетель подумал, что становится излишне мягким, но это открытие не огорчило, напротив, он испытывал приятную легкость и даже боли, угнетавшие последние дни, отступили.

      Он пообедал с аппетитом, спокойно проспал обычные полтора часа после обеда. Перемену в его настроении с удивлением отметили роботы-слуги.

      Очнувшись после дневного сна, освежившего и унявшего тоску, Владетель почувствовал будоражащий, давно забытый прилив сил. Он легко поднялся с ложа, вытянулся во весь свой немалый рост, напряг усохшие мышцы, неохотно удерживающие костяк единым целым, и вполне достоверно ощутил себя юношей в боевом строю перед последним решающим штурмом. Как же он мечтал тогда умереть за свою страну, и как же не хотел умирать.

      Он уцелел. С жизнью расстались другие, множество других, далеких и бывших рядом. Он остался жить. Тогда он поклялся самому себе, что если случится невероятное и он обретет высшую власть, больше никто умирать не будет.

      Власть он получил, но не сдержал клятвы – умирать продолжали. Смерть косила его народ, подстерегая на каждом шагу, не разбираясь, не вдаваясь в причины, вырывая из жизни то одного, то другого, и этот ход событий, ставший привычным, давно не казался ему чудовищным.

      Жалкие люди, которыми он управлял с жестокостью, в конце концов притерпелись. Им пришлось усвоить главную истину: жизнь одного, даже очень хорошего нужного человека ничто, тогда как жизнь народа, который ничего кроме презрения не заслуживает, – все.

      3

      Координатор Арон вырвался из приемной и одним духом, преодолев толпу, сникшую после ужасного исхода злополучного Харта, в панике, опасаясь, что могут окликнуть и вернуть, одолел протяженный гулкий коридор, где теперь не было ни души, даже постоянно маячивших дежурных роботов, и укрылся в своем ненадежном временном убежище. Сдерживая дыхание, осторожно – до щелчка – притворил за собою дверь, и тщательно заперся изнутри. В изнеможении приник повлажневшей спиной к ледяному дверному полотну, замер. Тело колотила мелкая дрожь, подгибались ставшие чужими ватные ноги, сердце упрямо и больно било в грудную клетку, душили спазмы, похожие на рыдания.

      Постепенно дыхание унималось, возвращались связные мысли. Он осторожно попробовал убедить себя, что опасность миновала и ничего страшного больше не произойдет. Проковылял к столу, упал в чужое кресло, к которому так и не смог привыкнуть, усилием воли приказал себе расслабиться, обрести равновесие. Полегчало.

      Этот скромный небольшой кабинет ему предоставили для работы на время обострившейся болезни Владетеля, по странной прихоти пожелавшего держать под рукой, как он объяснил, на всякий пожарный случай, своего первого заместителя – свою тень. Еще недавно этот кабинет занимал один из немногочисленных помощников господина, в начале