Вкус армянского гостеприимства. Лия Аветисян

доступны вашим далеким предкам давным-давно. Возможно, задолго до того, как это представляла самая несовершенная из наук – лингвистика. Например, слово «теория», которое некогда писалось по-армянски почти так же – «те/ор/эа», буквально означало «если (в действительности) существует». Казалось бы, как вернее определить сущность понятия «теория»? Однако в XX веке слово было заново переведено с древнегреческого, где оно толкуется как «я наблюдаю», и получилось нелепое слово «тесутюн» армянского новояза. Хотя одних наблюдений для создания теории, согласитесь, маловато: тут нужна способность к систематизации, подогреваемая вечным вопросом «а верны ли мои выводы?» или «существует ли на самом деле тот самый элемент системности?». Кстати, и слово «теорема» в армянском – почти синоним: «те/ор/има», то есть «если мое действительно». Ведь теорему в отличие от аксиомы еще нужно доказать. Хотя для неустанно исследующих мир армян и та содержит элемент субъективизма, потому что «ак/с/и/ома» – это по-армянски «мой взгляд на общность». Живущие в России исследователи М. Зурикян и А. Дьюшунц независимо друг от друга и практически одновременно разработали теорию праязыка человечества, который суть – армянский язык. О том же пишет рекордсмен книги Гиннесса, знаменитый «человек-память» С. Гарибян. Раз уж мы все, не будучи даже знакомы, роем один и тот же тоннель, то свет недалеко, я уверена.

      Ведь древний язык – это удивительный по своей универсальности ключ, способный отпирать замки любых наук и сфер познания человечества. По составу словарного запаса древних легко вычислить географию и быт своих предков. Попросите знакомых армян перечислить на память домашних животных, обозначенных в армянском языке двух-трехзвучными словами, и вы удивитесь (да и они заодно с вами): наряду с привычными нам лошадьми (дзи) и коровами (ков), ослами (эш) и курами (h)ав), собаками (шун) и козами (этз), быками (цул) и ягнятами (ул), буйволами (лиз) и гусями (саг), свинками (хоз) и утками (бад) в числе домашней живности армян за много тысяч лет до нас водились слоны (пих) и верблюды (ухт)! А среди тех, кто мешал им всем жить, – волки (гел), медведи (арч), барсы (лус), змеи (оц), мыши (мук), оводы (бор), моль (цец), клещи (тыз) и блохи (лу).

      Точно так же, без всякой машины времени, просто внимательно вчитываясь в слова, можно понять, что кулинарная книга наших стародавних предков включала яйца (дзу), рыбу (дзук), молоко (кат), творог (шор), лебеду (бох), различные соленья (тту) и мясо (мне), приправленное солью (ах), острыми специями (мру; ктзу) и луком (сох). А уж запивалось всё и водой (джур), и обратом (тан), и вином (гини), и водкой (охи). Но при этом, конечно, знали меру (бав; чап). На десерт шли гранат (нур), ежевика (мош), кизил (Гюн), шелковица (тут), инжир (туз), дыни (сех) и другая вкуснятина. В качестве кухонного инвентаря использовались бурдюки (тык), кувшины (куж; пул), крюки для хранения винограда (кер), скалки (глан), тазы (тас) и другое. И все эти лингвистические умозаключения подтверждаются найденными археологами костями, семенами, черепками и другими материальными свидетельствами по всем регионам Древней Армении. Так что получается довольно приличная книга о