Рай свободных улиток. Марина Владимировна Чигиринова

но и медицинскую помощь и заботу. Это особенно важно было в холод, когда возможность попить горячего чая, или вовремя полученная тарелка теплого супа могли спасти от верной гибели, от обморожения среди покрытых инеем гранитных набережных города, равнодушного к своим жителям.

      И вместо благодарности, в ответ на доброту, у него формировалось чувство глубокого презрения к окружающим, к тем, кто с утра бежал на работу, широкими потоками спускаясь в метро или в непогоду нервно раскапывая из-под снега свои машины боялись опоздать. Они смирились с непрерывным стрессом, мучились от непреходящей даже их короткий отпуск головной боли – несчастные трудоголики! И особенно сильным было презрение к тем, кто помогал ему, угощал едой, предоставлял кров и возможность помыться.

      Сначала, оказавшись на улице, он очень мучился от потребности быть чистым, переживал, как выглядит со стороны. Мнение других сначала ему было небезразлично. На первые заработанные копейки он приобрел бритву и старался поддерживать приличный вид, брился, следил за одеждой, старался посещать баню…

      Но позже он понял, что попал к касту неприкасаемых, для толпы спешащих людей его просто НЕТ. А уж каков он – выбрит, помыт ли, всем было совершенно безразлично. Поэтому постепенно он стал терять интерес к чистоте и аккуратности, а иногда даже упивался глубиной своего падения и по несколько недель не мылся, не говоря уже об отросшей бороде с которой он иногда боролся найденными на помойке большими канцелярскими ножницами, клочками ровняя ее.

      Особое наслаждение доставляло почесать спину утром, когда ладонь наполнялась катышками, среди которых, как ему казалось что-то шевелилось. Воображение или неизбежные в такой жизни вши?

      Мешок с провизией был очень тяжелый, но Макар легко поднялся на пятый этаж и предусмотрительно выставил добычу на балконную приступочку, так чтобы она была на холоде, не испортилась и не бросалась в глаза с улицы. Потом он аккуратно пересчитал наличные и проверил хранившуюся за подкладкой потертой кожаной куртки кредитку. Эта кредитка была для него олицетворением другой жизни. Он не был уверен, что хочет вернуться в эту жизнь, не подвергал себя соблазну и не проверял сальдо по этой карте. Доставал ее, смотрел и снова прятал, и так два года. Или уже больше? Наличных денег было достаточно для приобретения трех бутылок самой дешевой водки или почти ящика недорогого пива. Он глубоко задумался, как распорядиться деньгами. И тут он услышал быстрые шаги кого-то, спешащего вверх по его лестнице. Этот кто-то торопливо бежал через две ступеньки, топая и хрипя.

      Рефлекторно Макар метнулся к импровизированной постели и в изголовье нащупал обрезок железной трубы. Но тут, в проеме двери, он увидел раскрасневшегося Сергея который, задыхаясь от быстрого бега, начал рассказывать.

      – Это, вот… Пришел я, а там – милиция. Ну и я, конечно спрятался за мостом, через эту говнотечку, пардон. И вижу понесли на носилках кого-то в подъехавшую скорую, прикрыли простыней,