Лунная ночь 31 июня 2002 года. Александра Казакова

кошка. И не могу пошевелиться, онемела напряжённо. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять – считаю выстрелы. Шаги вперёд или назад? Не вижу. Мне холодно, словно я не в постели, а в снегу, и через секунду кидает в жар – колебаниями, как переменный ток.

      Каким-то стоп-кадром, на мгновение, всё хорошо: они уходят, дырки от выстрелов словно бы не заметны. "Янина, хорошая, прости меня, когда обидел, и у других попроси за меня", – голос ещё бодрый, но мне, сдававшей биологию для поступления, ясно, что это конец. Слепое ранение в голову, такое же в шею, в грудь слева, в плечо насквозь и три в живот. Вызываю скорую помощь и полицию. Тут погас свет. Проводится полуплановый ремонт электросети: тянули-тянули, потом прижало, и объявили веерные отключения. Но это днём, а сейчас в честь чего? Или авария? Не знаю я.

      Что делать, куды бечь? Кровавая пена, струи тёмной и алой крови. Сосущие, хлюпающие раны. Затыкаю, как в школе учили, чтобы кровь не вытекала. Больно, понимаю. Надо замотать, стянуть в целом, потому что всё равно намокает. Двадцать минут, отведённые на экстренный вызов – это какая-то бесконечность. Не знаю, время работает на нас или против. Это что, я ранена? Звонила левой рукой, не заметила, что в правой кисти две дырки. Пока одевалась, запачкала всё кровью.

      Время невероятно растягивается. Что, ещё только пять минут прошло? Что-то прогремело на улице, как гроза, скользнул странный свет. Нет сил бояться. Позвать кого-то на помощь? А чем помогут?

      – Янина, помни: даже если ты одна против всех, это не значит, что ты не права. Какие бы ни были там авторитеты.

      – Ты о чём?

      – О тебе. Я умираю.

      Как могли, своими словами, молились и каялись. Нельзя терять сознание, но оно ушло через шестнадцать минут.

      Восемнадцать минут. Мои неутешительные прогнозы подтвердили, но велели надеяться на чудо. Надо мне попасть в больницу. С температурой и огнестрельными ранениями одной дома оставаться небезопасно. Мне намерили 40,7 градусов. А то думаю, что так плохо. К счастью, не одна я решила, что дома оставаться нельзя. Что там собрать надо? Складываю в рюкзак. На три – пять дней. Как хорошо, что не надо думать, как я выгляжу перед мамой!

      Я думала, что традиция устраивать Мортал Комбат на дому осталась там, в 2002 году. Здравствуйте, киллера вызывали? Довольны услугами или жалуетесь? Смотреться пришлось в экран телефона: зеркало расстреляно начисто. Это какое-то тридцать первое июня 2002 года, пусть и в октябре, не важно. "Ищу тебя среди чужих пространств и веков" – кто-то цитирует стихи, а я – песни. "Всегда быть рядом не могут люди, всегда быть вместе не могут люди, нельзя любви, земной любви пылать без конца"…

      Кто звонит мне в 22:04? Вероника, активистка. Выдвинули и забыли задвинуть. Уж сколько ей говорили не трогать заочников. Можно же не так агрессивно. Откуда только мой номер взяла?

      – Привет, у меня дома стреляли, ближайшие дни я не могу ничего, у меня осталось двадцать пять процентов зарядки, и нет света, – скороговоркой сказала я.

      – Никому до меня дела нет. Что я хотела? Уже не важно! – и сбросила