Так было… История семьи Громовых. Игорь Львович Громов

Костромы мы ехали по железной дороге, а от Костромы до Бурдуков надо было добираться на лошадях – или нанимать извозчика, или на крестьянских дровнях, за которые платить надо было меньше, чем брал извозчик. Дело было зимой, и мороз стоял градусов двадцать. Ехали от трактира до трактира, верст по 25 в день. В одном месте, переезжая по льду реку, мы почти у самого берега проломили лед, и вода подмочила нам ноги. Я почти всю дорогу пролежал у мамы в коленях и лишь время-от-времени высовывал наружу голову, чтобы посмотреть, что делается вокруг. Когда мы приехали к очередному трактиру, выяснилось, что промокшие ноги замерзли так, что сам вылезти из саней я не мог – меня вынесли на руках. В избе еле отодрали примерзшие к ногам чулки, согрели ноги в теплой воде, я залез на печь и крепко уснул. Утром проснулся, к удивлению мамы, вполне здоровым, так что происшествие на реке прошло для меня без последствий.

      Наутро поехали дальше. Дорога все время шла лесом, который по обе её стороны стоял стеной. После одной из остановок у нас появился возница – хмурый и неразговорчивый мужик. Маме он не понравился.

      Вначале мы ехали будто бы хорошо, но потом вдруг пошел снег, да такой густой, что не стало видать ни зги! Да ещё завечерело. Вдруг лошади остановились. А ещё выезжая с постоялого двора, мама заметила, что извозчик положил себе под сиденье топор. И вот, когда дровни остановились, мама его спрашивает:

      – Что случилось, почему стали?

      Мужик ничего не ответил и стал вытаскивать из-под сиденья топор. Кругом густой лес и никого, чтоб позвать на помощь, нет. Тогда мама уже громким и тревожным голосом спрашивает:

      – Ты что остановился, в чем дело?

      Тревожный голос мамы разбудил меня. Я проснулся и высунул голову из ротонды. Мама была одета по-городскому, в меховую ротонду, и вид у нее был как у настоящей барыни, так что можно было предположить, что у мужика на уме было намерение нас убить и ограбить – одни, посреди леса…

      Тут, наконец, мужик пробурчал:

      – С пути мы сбились, пойду – поищу дорогу.

      Он сполз с саней на снег, утонув в нем чуть не по пояс. С трудом переставляя ноги, он двинулся в сторону леса и скрылся среди деревьев. Оттуда, через некоторое время, послышались удары топора. Вскоре показался и сам мужик. В руках у него была длинная слега. Ничего нам не сказав, он пошел искать дорогу, щупая снег впереди себя этой слегой.

      У нас отлегло от сердца! Стало ясно, что он убивать нас не собирается, а действительно, пошел искать дорогу. Скоро и снег перестал идти. Наступила тишина. Такой тишины я никогда раньше не слыхал. Она была какая-то глухая. Любой случайный звук, раздававшийся в этой тишине – будь то треск сучка или скрип снега тонул, как в вате – будто заложило уши!

      Мы просидели в дровнях часа полтора, если не больше. Несмотря на ночь, в лесу было сравнительно светло. Я опять юркнул в мамину ротонду. Там было тепло, и я опять заснул. Проснулся от маминого голоса:

      – Эй, извозчик! Куда ты пропал?

      Я высунул голову и в зыбком лунном свете разглядел возвращающегося