Башни Койфара. Хроники Паэтты. Книга VIII. Александр Николаевич Федоров

глух, и наверняка услыхал бы шаги юноши, если бы бодрствовал.

      Впрочем, сон больного старика более робок, чем самая целомудренная из скромниц. Хриплое дыхание его сбилось при очередном прикосновении юноши.

      – Кто здесь? – прозвучавший голос был более безжизненным, чем пустыня Туум, и сердце молодого человека свело горькой судорогой.

      – Это я, отец, – поглаживая сухую, словно слежавшийся песок, кожу, проговорил он.

      – Пайтор? – по счастью, немощь старика не затронула его разум, и рассудок его был ясен. – Ты вернулся?

      Удивительно. Они не виделись с отцом почти пять лет, но тот сразу же узнал сына по голосу, почти шёпоту. Впрочем, Пайтор был единственным ребёнком в семье после того, как две его сестры умерли ещё в раннем детстве, и потому кроме него некому больше было назвать больного старика отцом.

      – Да, отец, – пожимая иссушённую, почти окостеневшую кисть со скрюченными, негнущимися пальцами, отвечал юноша, не уточняя, что вернулся он всего на несколько дней.

      – Как это славно!.. – проговорил старик таким тоном, словно собирался заплакать. – Поглядеть бы на тебя, сынок… Поди, совсем взрослый стал!

      Пайтор уехал из имения в возрасте двадцати двух лет, так что он и тогда уже был совершенно взрослым человеком, но, кажется, воспоминания отца несколько замутнились. Впрочем, быть может, так он выражал обычную родительскую любовь, и для него сын всегда оставался обожаемым ребёнком.

      – У меня теперь борода, – чуть смущённо усмехнулся юноша, поглаживая недлинную аккуратную бороду.

      – Ты, наверное, настоящий красавец!

      – Слуги наперебой твердили мне по приезде, что я – твоя точная копия.

      Пайтор соврал. Никто не говорил ему ничего подобного. Слуги вообще словно одичали за последнее время, привыкнув к своему бесхозяйскому существованию, и потому встретили юного барина довольно настороженно. Но молодой человек и сам замечал, что очень похож на своего родителя. Разве что дородности в нём было поменьше. Хотя теперь, конечно, ни о какой дородности отца не было и речи – юноша, глядя на руку, лежащую поверх одеяла, понимал, что свободно мог бы обхватить её ладонью, словно ветку.

      – Переполошились, поди, вороны?.. – удовлетворённо хмыкнул отец. – Поняли, что хозяин приехал… А то совсем распустились в последнее время!..

      – Что же Жильронд не спустит с них шкуру? – нахмурился юноша. Он действительно не понимал – почему управляющий имением не наведёт порядок с прислугой.

      – Жильронд теперь служит сеньору Дехорхи, – вздохнул старик. – Ещё с весны.

      – Старый прохиндей! – сжал кулаки Пайтор. – Ни капли верности и благодарности!

      – Он – свободный человек, сынок, – то ли оправдывая управляющего, то ли оправдываясь сам, проговорил отец. – Его воля – выбирать место получше. А наше имение сейчас в упадке.

      Увы, Пайтор обратил на это внимание ещё при подъезде. Местные почвы были не слишком уж плодородны и требовали большого ухода, а