Этим утром эфир молчит. Элин Сэйдж

но мужчина, кажется, не обратил никакого внимания на беспорядок – сразу уселся на стул перед одним из столов, закинул ногу на ногу и сгорбился, нетерпеливо стуча подошвой гэта по ковролину. Нэцуми затворила за собой дверь и опустилась в кресло напротив посетителя, отчаянно пытаясь нацепить на лицо маску образцового сотрудника.

      – Для начала, представьтесь, пожалуйста.

      Мужчина сгорбился еще сильнее и посмотрел на Нэцуми исподлобья.

      – Это обязательно?

      – Я должна знать, как к вам обращаться, – как можно более мягко произнесла Китамура, хотя внутри все кипело от злости. – К тому же, политика компании не позволяет нам рассматривать анонимные заявки…

      Незнакомец скривился, но все же сделал над собой усилие и произнес:

      – Фудзивара Масахико.

      – Очень приятно, господин Фудзивара, – Нэцуми выдавила улыбку. – Меня зовут Китамура Нэцуми. Что привело вас в «Тоёхира»?

      Фудзивара шумно вдохнул. Длинное плоское лицо выдавало в нем южанина, и это заставило Нэцуми, мать которой была уроженкой Фукуоки, проникнуться к нему чуть большим сочувствием, чем он, по ее мнению, заслуживал.

      – Мой коллега… – неуверенно начал он, после чего запнулся и сделал еще один вздох. Китамура доброжелательно кивнула, показывая, что она слушает. – Мой коллега, Окамото Кацуми… он мертв.

      Повисла пауза.

      «Гавайи!» – заорало подсознание Нэцуми. – «Хрен с ней, с Золотой неделей, бери отпуск, пакуй чемоданы и отчаливай сейчас!»

      – Я соболезную, – на автомате выдала Китамура и потянулась за листком бумаги, чтобы записать только что полученную информацию. – И, судя по тому, что Вы здесь, вы полагаете, что умер он не своей смертью.

      – «Полагаю»? – горько усмехнулся Фудзивара, подняв на Нэцуми затравленный взгляд, и Китамура мысленно дала себе в лоб. То, что она приняла за бестактную несговорчивость, на деле было состоянием шока – бедняга, весь в холодном поту и с дрожащими губами, просто пытался не впасть в истерику, но конечно, она была так занята своим раздражением… – Когда человек лежит на полу в луже крови, я более, чем уверен, что он умер не своей смертью.

      «Ну почему это вечно случается в мои смены?» – мысленно всхлипнула Китамура. – «Почему никого не убивают, когда Тэцуо или Кохэку в офисе?»

      Как будто все преступники Хоккайдо знали ее рабочее расписание.

      – Ладно, ладно, успокойтесь, – миролюбиво проговорила Нэцуми и встала со стула, чтобы налить гостю воды из кулера в углу – новой гордости их офиса, на которую они скинулись, когда стало невыносимо каждый раз спускаться на первый этаж, чтобы утолить жажду. Налив воды в пластиковый стаканчик, она протянула его Фудзиваре и вернулась в кресло. – Для начала, где вы работаете?

      Масахико сделал несколько мелких судорожных глотков и поставил стаканчик на стол.

      – Я диктор, – выдавил он, и Китамура почувствовала, как у нее перехватывает дыхание. – На радио «Кита но сюто». Вы, наверное, такую