103 истории. Часть первая. Юлия Важенина

не ночью. Но если в графике есть сутки, то ес́ть и двадцатичетырехчасовая ответственность по бригаде.

      Ковидная эпопея была близка к завершению, но мы пока об этом не знали. В то время как поликлиники боролись с менее агрессивным омикроном, наша опасная и трудная служба побеждала остатки дельта-штамма, который часто вызывал пневмонии, тромбозы с инфарктами и инсультами и пресловутый цитокиновый шторм. Впрочем, рассуждения на счет штаммов весьма неоднозначны. По факту фельдшерская бригада 116, которая еще с начала пандемии считалась условно «ковидной», доставляла в АКТЦ[40] на амбулаторное КТ легких около десяти-пятнадцати больных. Деятельность инфекционного такси не заменяла повседневную, а дополняла ее. В общем, за сутки в среднем выходило по двадцать вызовов. Это, конечно, не рекорд (знаю человека, который делал тридцать шесть за двадцать четыре), но когда я, оторвавшись от карт, взглянула на часы и поняла, что прошла только половина смены, хотелось выть.

      Я положила папку на торпеду[41] и закрыла глаза. Старый мерс лысеющей резиной глухо разбивал подмерзшую гололедицу. Бог все знал, и необходимости что-либо комментировать не было. Внутренне прислушавшись, я поняла, что и у Него нет сейчас слова для меня. Время просто быть вместе в тишине. Всего несколько минут. В полном безмолвии и отсутствии мыслей. Очень важно было выйти из этого состояния самостоятельно, не быть окликнутой, прозвоненной или вызванной. Я открыла глаза и поняла, что немного зарядилась силами.

      – Кря-кря, – следующий наряд не заставил себя ждать. Еще один больной с пневмонией. Он оказался тяжелее остальных и был доставлен в стационар в обнимку с голубым баллоном. После заехали на базу для смены водителя и тут же снова укатили «в поле»[42] до двух часов ночи. Вернулись. Электропривод ворот на подстанции сломался, и приходилось каждый раз выходить на холод, чтобы открыть скрипучие вручную.

      – 116-я бригада, обед, – прозвучало из динамика селектора. Это значит, можно полчаса полежать. Спать, скорее всего, не получится – слишком мало времени. Сменила белье и носки. Как же хорошо! Ложусь на одно из раскладных кресел в женской фельдшерской. «Кря-кря», – дребезжит навигатор. Блин, все-таки уснула. Словно опьянение похмельем, радость короткого забытья сменяется контузией вынужденного пробуждения. Далее все, как в тумане. Кто, чего хочет от нас в такое время? Смотрю на планшет: «69 лет, боль в груди прокалывающая».

      – Дорсалгия, – Сеня поставил диагноз дистанционно и, покачиваясь, залез в автомобиль.

      – Хорошо бы… – Сегодня дважды не повезло. Помимо суточной ответственности у меня не самый лучший напарник. Из ста с лишним человек у нас таких, к счастью, всего несколько. У Сени свое видение жизни и качества работы, в котором мы не сходимся на 99 процентов.

      Снимаем ЭКГ. Сейчас, глядя на такую пленку, я бы без сомнения сказала, что это инфаркт с подъемом

40

Амбулаторный КТ-центр.

41

Передняя панель автомобиля.

42

Так скоропомощники называют свой район, который надо «пахать».