Даже если ты меня ненавидишь. Агния Арро

от двери комментирует Роза Марковна.

      Не заметила ее. Заканчиваю упражнение и разворачиваюсь к тренеру.

      – Та-ак. – Она меняется в лице.

      Поджав губы, идет прямиком ко мне. Хватает за подбородок, всматривается в ссадину, пальцем трет тоналку и закатывает глаза.

      – Это что, Амалия?

      – Ничего, – отвожу взгляд, все еще тяжело дыша после тренировки.

      – Разумовская, мы не в детском саду. И не надо мне рассказывать, что ты споткнулась!

      – Не буду, – поднимаю на нее нерешительный взгляд.

      – Скажи мне, ты чем думаешь? А если у тебя сотрясение и ты мне сейчас здесь от нагрузок сознание терять начнешь, а?! – повышает голос Таль.

      – Нет у меня сотрясения, правда. Все хорошо. А это… случайность, – пытаюсь оправдаться.

      – Марш к медикам!

      – Роза Марковна…

      – К медикам, я сказала! И без официального допуска ко мне даже не подходи, – подталкивает меня к выходу.

      Сворачиваю за вещами. Обуваюсь, вешаю рюкзак на плечо, куртку на предплечье и послушно иду в медкабинет. Вопреки собственным словам тренер идет за мной. И к местному врачу мы тоже входим вместе. Тоналку приходится смывать.

      – Твою ж… – тихо ругается Роза Марковна. – Кто тебя так, Ами? Наши?

      – Нет, – кручу головой, но врач удерживает меня за затылок и заглядывает в глаза. – На физре в колледже мячом попали в лицо, – приходится признаваться.

      – Попали? – хмыкает тренер, явно не особо веря моим словам. – Что там, Вероника?

      – Сотрясения нет, но два-три дня я бы понаблюдала, – заключает врач.

      – Нет, не надо. Со мной правда все нормально, я могу тренироваться, – тараторю, задержав дыхание до жжения в легких.

      – Пять, – глянув на меня, отвечает Роза Марковна.

      – Что «пять»? – не понимаю.

      – Пять дней у тебя на восстановление под регулярным наблюдением Вероники Филипповны.

      – Но у нас же…

      – Пять дней, Разумовская, – не дает договорить тренер. – Мне трупы на льду не нужны. Не было никогда, и, знаешь ли, не хочется начинать. Уровень у тебя хороший. Быстро нагонишь пропущенные дни.

      Отворачиваюсь, злясь на идиоток, запустивших в меня мячом, и на себя за то, что не смогла увернуться и теперь придется пропустить столько тренировок. Да еще и сидеть все это время дома с матерью и сестрой. Звучит как настоящая катастрофа.

      – Вер, выйди, – просит тренер.

      Унося за собой шлейф из лекарств и духов, Вероника Филипповна оставляет нас вдвоем, плотно прикрыв за собой дверь.

      – И чего опять глаза на мокром месте? – смягчается Роза Марковна. – Ами, пойми, я не могу рисковать тобой, репутацией школы, своей свободой в случае, если с тобой что-то случится.

      – Я понимаю. Честно, – стараюсь смотреть только на нее.

      – Матери твоей я сама позвоню.

      – Спасибо. – Это спасет меня от лишних объяснений, хотя упреки все равно будут.

      – «Спасибо»! –