Витасфера. Каменное небо. Антиутопия. Ноэми Норд

и есть тот невидимый фактор, с поиска которого началось отделение человека от мира животных.

      – Ты меня совсем запутал. Но я знаю только одно. Побеждает не самый сильный и не самый умный, а тот, кто действительно этого захочет. Постарайся напрячься и ответить на другой вопрос: почему нам запрещено все это знать?

      – Я думаю, кто-то считает, что у нас другие задачи.

      – Какие?

      – От нас не требуется противостояния мельчайшим. Считается, что их нет в Витасфере.

      – Но они есть. Ты сам так сказал. И мы должны с ними покончить!

      – Наша тактика другая.

      – Какая?

      – Не вступать с ними в контакт.

      – По-твоему, нас здесь замариновали, как позорных трусов?

      – Мы должны выиграть время. Наш анабиоз временный. Вирусы истребят на Земле протеин и сами вымрут.

      – Ты веришь в это? Ты только что сказал, что они в нас. Значит, они живы.

      – Да. Но я сказал, что нам нужно выйти на поверхность.

      – Чем там лучше?

      – Здесь нет свободы. Мы воины, сидящие в клетке.

      Ребята пошли дальше. Каждый думал о своем, и мысли удручали.

      Внезапно стены расступились, и отважная четверка очутилась внутри просторного куполообразного зала, свод которого круто вздымался вверх. Открылось великолепие нижнего яруса, где среди лепной позолоты радиально выступали гранитные саркофаги.

      – Здесь покоятся праматери.

      – Смотрите – один саркофаг пуст. О гибели восьмой мы ничего не знаем.

      – Значит, она не умерла?

      – Она жива? Триста лет?

      – Ты сошел с ума! Она давно бы истлела!

      – Возможно, она где-то скрывается и наблюдает за нами.

      – Здесь? – ребята в ужасе замерли, к чему-то напряженно прислушиваясь.

      – Давайте посмотрим, кого не хватает, – предложил Энрико, стряхивая пыль с барельефа. – Здесь написано: «Прародительница Рогранда». Я знаю! Она родоначальница нашего клана! – сказал он и почтительно опустился на одно колено, воздавая почести достославному предку.

      Он встал, прервав минуту молчания, подошел к следующему саркофагу, провел пальцем по вензелю из нефрита:

      – «Прародительница Астрид». У этой были непрочные гены. Мутантка. Она была самая опасная для нас.

      – Откуда ты все это знаешь? – удивился Даффи.

      – Меня интересует происхождение наших кланов. Генеалогия – мой конек. Без нее невозможны прогнозы развития государства.

      Он смахнул пыль со следующего саркофага:

      – А здесь, глядите, Барбамилла! Вот он, грязный ошметок, непонятным образом попавший в Витасферу! Я до сих пор не понимаю, кому пришло в голову впутать в наш генофонд главную причину упадка и деградации, – Энрико с отвращением плюнул на гробовую плиту.

      – Не надо, Энрико, – запротестовали мальчики.

      – Если бы не она…

      Эргиус бросился на него с кулаками:

      – Не смей оскорблять мой клан!

      Завязалась