Самая любимая противная собака. Ольга Арнольд

таким Берта доверяла настолько, что позволяла пристегнуть себя к поводку. Он прибежал за нами и отвел обратно. Берте строго-настрого запретили покидать пределы участка.

      Выяснилось, что Баба-яга уже успела вызвать милицию и пожарную команду. Ну, милиция – еще туда-сюда, но зачем же пожарных? Вскоре пришел милиционер в форме, несмотря на это, очень симпатичный, со мной поиграл. Участковый, как называли его хозяева между собой. Даже Берта его признала, только слегка рыкнула – оказывается, она с ним была давно знакома. Под крики Бабы-яги «Спасите! Собаками людей травят!» – Участковый посетовал, что не может накладывать штраф за ложный вызов, как пожарные (потому что теперь, после того как ее хорошенько оштрафовали, бабка вызывает пожарных не каждый раз, как увидит на нашем участке людей, а только через раз). А он таскается сюда чуть ли не каждый день – обязан реагировать на сигнал. Тут я немного не понял: когда Папа мне свистит, я к нему подбегаю – отвечаю на сигнал (Мама свистеть не умеет), значит, Баба-яга свистит Участковому? Мне за него стало обидно.

      Что ж, злых людей, как я убедился, на свете немало, гораздо больше, чем злых собак. Но, как я потом выяснил, подслушивая разговоры старших, Баба-яга была не только злющей по натуре – она боролась за территорию. Домик Художницы принадлежал ее семье только наполовину, а во второй половине хозяйничала зловредная старушка. Оказывается, Баба-яга считала, что и еще одна комната в доме, и часть участка возле ее забора – ее собственность, только вот бумажки потерялись. У людей все непросто – вместо того чтобы взять и пометить границы своей территории, как это делает каждая порядочная собака, они бегают с какими-то бумажками, суетятся и очень их ценят. Однажды Толстик украдкой пробрался в кабинет хозяина и попытался пометить какие-то листочки на его столе, на хорошей бумаге и с печатями, так его выдрали так, что даже он, ко всему привыкший, это попой почувствовал, а Берта потом его вылизывала.

      Хорошее было время… Художница работала, а мы валялись у ее ног и охраняли ее от Бабы-яги и приблудных дворняг и кошек. Лина вытаскивала здоровенный мольберт из домика, смешивала краски из тюбиков на плоской дощечке, называемой палитрой, и наносила их на холст. Зря, по-моему, смешивала, получались у нее некрасивые пятна. Люди считают, что у собак нет цветового зрения, но это не так! Прежде чем решать за нас, у собак бы спросили. На самом деле мы прекрасно различаем цвета, это у людей со зрением не все в порядке. Они, как это называется… вот, вспомнил: цветоаномалы! (Вот какие слова я знаю!) То есть они видят цвета, но совершенно неправильно, поэтому и получается у Художницы какая-то мазня. Нет, я не хочу ее обидеть, но нельзя же так искажать природные краски! И не только она одна так делает – слава богу, с такими культурными родителями, как у меня, я побывал в разных домах и даже на художественных выставках, и поэтому твердо могу заявить: цвета на всех картинах, которые я видел, подобраны неправильно! Кстати, я вспомнил, почему Бертины какашки после берлинской лазури