Замерзшая Земля: Игра на выживание. Евгений Беллард

помолчал, задумался на миг. Ник оторвался от прицела и мрачно прислушался.

      – Да, свой джет поднять смогу. Аэросаней с бандитами всего штук пять по нашим подсчётам. Разнесу к чёртовой матери.

      – Хорошо, давай!

      Я отключил динамик, снял с плеча ракетную установку и аккуратно положил на бетон.

      – Алан, ты чего? – вскинулся Ник.

      – Иду подымать своего летуна.

      – Ты спятил?! – Ник вскочил и преградил мне путь к люку. – Там месиво! Вьюга, мороз. Ты даже взлететь не сможешь! А взлетишь… – он сделал жест, словно перерезает себе горло.

      – Забеспокоился, словно моя мамочка, – я усмехнулся.

      – Тогда я с тобой полечу, – сказал твердо Ник. – И не пялься на меня.

      Я смерил взглядом его фигуру, чью тщедушность не могла скрыть даже толстая куртка, и недоверчиво покачал головой.

      – Ладно, пошли, – сказал я. – Стрелком будешь.

      Глаза Ника радостно блеснули, и он первым бросился открывать люк. Я торопиться не стал, вызвал техников, чтобы они подготовили мой штурмовик. И только потом спустился вниз по крутой винтовой лестнице. Пробежав коридорами, мы оказались в ангаре. Из грязных окон просачивался мертвенно-бледный свет, в котором тонули стоящие аккуратными рядами, выкрашенные в защитный серо-голубой цвет, стратегические джеты «Скорпион». С моим штурмовиком уже возились двое техников в куртках, надетых на выцветшие комбинезоны.

      Я запрыгнул на крыло, удобно устроился в кабине, прицепил привязные ремни. Подождал, когда сзади сядет Ник и включил зажигание. Кабина наполнилась мягким радующим душу рокотом. Медленно поднялась дверь ангара, и я начал рулить на взлётную полосу.

      Нас встретила почти непроницаемая белая стена. По крайней мере, так показалось. Самолёт набрал скорость, и когда я ощутил, что он просится в небо, взял штурвал на себя.

      Смертельная белизна на земле скрадывала тени, сливалась с таким же по цвету небом – в Заполярье это называется: «плоский свет». Но моя интуиция, что схожа с чутьём дикого зверя, давала ощущение опоры в пространстве по тому, как воздух шелестел, обтекая фюзеляж, тонко вибрировали крылья, и в какой тональности гудел мотор.

      Где-то далеко на фоне белёсой хмари неба угадывались очертания замка Снежной королевы – башен делового центра Сан-Франциско, закованных в белоснежные латы. Красивая иллюзия.

      К счастью, метель начала стихать, а слой облаков стал прозрачней и теперь я видел приземистые грязно-белые коробки административных зданий, окружённые двумя рядами высоких стен. Ровную квадратную площадку с хорошо укатанным снегом – аэродром. И башенку диспетчерского пункта с обвалившимся в паре мест балкончиком и обшарпанной спутниковой антенной, в которой пропал всякий смысл после того, как спутники ушли с околоземной орбиты.

      Бах. Бах. Вижу, как раскрываются белые «цветки» взрывов. Но они беспорядочны и не достигают нас. Отдаю штурвал от себя, бросая самолёт в крутое пике. Вывожу в горизонталь и проношусь на бреющем полете. По пути разнося вдребезги ракетную установку на крыше аэросаней, а Ник точной