Особенности национальной промышленности. Павел Петрович Михайлюк

не устроен, просто снежная поляна. Да и я пьян сильно был, не очень хорошо помню. Помню только резкий ветер в лицо и летит на тебя снежная пыль, такая острая, что лицо от нее мгновенно краснеет как от миллионов мелких порезов. И прямо ты смотреть не можешь, лицо опускается вниз.

      – Ну а белого медведя видел?

      – Сам ты белый медведь. Какие медведи в Антарктиде? Там пингвины.

      – Ну ладно, что пингвины?

      – Да ничего. Стоят тихонько, яйца греют. Их толпы, и все гадят, вонь – ужасная. Потом понемногу привыкаешь, но все равно долго рядом с их колониями не продержишься.

      – А правда что если пингвин упадет, то его надо поднимать, и даже есть специальность такая на Антарктиде – «поднимальщик пингвинов»?

      – Это не правда, пингвин сам может встать. Они приспособлены к холодам и льдам даже лучше, чем люди, так что волноваться за них не надо. Я и на севере был. Белых медведей, правда, не видел, а вот про оленя расскажу. Как-то пошли мы с метеорологами, человек 10 нас было, в чукотскую деревню к бабам.

      – Как в чукотскую деревню? В Антарктиде?

      – На севере, говорю же. Слушай внимательнее, балда. Так вот, приходим, ведут нас в чум большой, а там нас женщины ждут. Стоят, хихикают, глазки строят. В одежде из оленьих шкур. Ну один видать уже бывалый метеоролог говорит: «Разбирайте смелее ребята, времени мало». А выбор, собственно не большой, они все приблизительно одинаковые, особенно в зимней одежде. Все похватали, а я замешкался. Осталась только одна, я подхожу к ней, беру ее за руку, тащу. Не идет. Я думаю, ну может в первый раз, стесняется, смотрю, уже все разошлись, делом занимаются. Говорю ей: «Да пошли же!» А она мычит, ничего не понятно. Потом вдруг говорит: «Я олень!» Я говорю мол молодец, пошли скорее. Она опять мычит что-то про оленя. Я говорю: «Да пошли уже, вон уже скоро обратно пойдут». А она мне: «Я – олень!» Тут я начал что-то подозревать – догадываться… Пригляделся, точно! Это мужик, который баб привел из деревни! Вот облом!

      Мы громко заржали.

      – Это он забыл, как сказать по-русски, что он мужик, вот и говорил – «Олень»! – захлебываясь от смеха комментировал Михалыч. – Метеорологов обычно 9 было, а я в последний момент подключился, вот мне бабу и не привели! Не знали! – рыдал от смеха Михалыч.

      Шустрый вклинился в беседу:

      – Михалыч, наш молодой специалист написал программу, хочет установить на прибор документирования ПД-1 (читается – ПэДэ-раз).

      Начальник производства тут же успокоился, мужики сразу исчезли.

      – Что же вы, суки, полгода тянули? У нас из-за вас простой. Дело не в простое, все перегружены, специалистов мало, – противоречил сам себе Михалыч. – Да что тебе объяснять, сам все знаешь. Если бы вы в Арктике так работали, то не один бы не вернулся. Эх, вы! Ну ладно, пошли на производство.

      Мне он понравился: уверенный, сильный, полярник. Интересный мужик. Он повел нас на производство. Производство состояло из двух цехов доступ в которые был из длинного общего коридора, над которым была сделана антресоль с которой