Девушки тяжёлого поведения. Мара Ехлова

летом она там изрядно покуролесила. Исполнила так, что даже проректор запомнил её имя.

      Ехала она не поступать – ей уже было, по большому счёту, всё равно, выучится ли она, кем будет работать, где завоюет славу, которую ей с детства пророчили. Маре просто нужна была причина вырваться из города, который преследовал её этими жуткими звуками горлового щёлканья – знак принадлежности к району. Не рассказывать же родителям, что она умирает от страха, выходя на улицу. Её ругали даже за четвёрки в четверти, как бы она обрушила на семью такую неприглядную правду! Что бы они ей сказали? Опять сделали бы виноватой?

      В Свердловск они двинули с Яной. Их заселили на Чапайку. В комнате разместились ещё две девочки. Златовласка Катька с густыми щёточками ресниц – с ней они подружатся на всю жизнь – и Эля, миловидная и не запоминающаяся.

      Яна была изящная тонкокостная брюнетка с круглым улыбчивым лицом, на котором уютно расположились смешливые светлые глаза, аккуратный, даже крошечный, носик и полные губы. Мара тоже была худой, но угловатой, а Яна – плавной.

      Успешный творческий конкурс (первый тур – привезённые публикации, второй – сочинение) они (Мара получила оценку пять с припиской «настоятельно рекомендована», и надо же было просрать удачу на экзаменах!) отметили в общаге.

      Бутылка сухого – заявилась ещё пара абитуриенток из соседней комнаты. Ни о чём. Они были веселы просто так, без вина. У Мары был подаренный на окончание школы кассетник. Они с Яной залезли на стол танцевать.

      – Джонни, оу, е! – подхлёстывала их Джилла из колонок.

      Златовласка Катька смеялась, закрывала лицо руками, строгая Эля сидела в углу с отсутствующим видом.

      – Ой, девочки! – вскрикнула Катька, показывая за окно.

      Напротив, в доме на балконе второго этажа, вровень с их окном, стояли и семафорили им двое мужчин. Яна с Марой переглянулись, их танцевальные движения стали более вызывающими. Хотелось посмеяться над олдами – по виду, тем было не меньше тридцатника. Бретелька сарафана соскользнула с Мариного загорелого плеча.

      – Ушли, – прокомментировала Катька. Девчонки издали победоносный клич. Противник был изгнан.

      Композиция, поставленная по второму кругу, ещё не закончилась, как раздался стук в дверь.

      Они спрыгнули со стола – вдруг, коменда или побеспокоенные шумом старшекурсники.

      На пороге стояли те двое из дома напротив.

      – Что-то празднуете? – спросил один и выставил вперёд руки с зажатыми за серебряные горлышки бутылками шампанского. Наверное, держали дома стратегический запас.

      Девочки смутились. Выходка представлялась безнаказанной, пока их разделяли оконное стекло и улица. Но теперь мужчины, взрослые, стояли нос к носу. Как держаться с ними, девочки не знали.

      Эля уже умирала в своём углу. Катька смотрела распахнутыми кукольными глазами, застыв у окна.

      – Может, к нам? – оценив обстановку, позвали визитёры. –