Записки Глафиры. Тетрадь 2024. Константин Мазуренко

француженка

      *** Половина шестого утра пронзила Глафиру истошным криком, который в этом доме могла услышать только она.

      Район спал и смотрел свои обыкновенные сны.

      Глафира знала, что так кричат только те люди, терпение которых находится на исходе. Они кричат громко и требовательно, но их никто не слышит. Они скрывают свою боль, потому что им кажется, что она безосновательна и несерьезна, потому что достаточных и видимых причин для такой истошности они не могут предоставить в свое оправдание.

      Их громкость стоит на беззвучном режиме. Но они все равно истошно кричат и требуют поиска ответов.

      Они не выходят к людям со своими проблемами, не орут напоказ, они не орут вслух, как те, у которых есть очевидная для всех причина… Эти кричат молча.

      И сегодня из видимых на земле Глафира была ближайшей, кому этот крик предназначался и от кого требовал ответа.

      Она не могла не встать. Она не могла не пойти! Ценой спокойной жизни, ценой своего существования, она должна была выйти из своего комфорта и попытаться спасти того, кто требовал ее помощи!

      Только она из всех видимых сегодня могла ответить на этот крик.

      Стараясь не разбудить мужа, Глафира встала и безошибочно направилась туда, откуда исходили эти чудовищные безнадежность и безысходность.

      Одеваться не было необходимости, она знала, что по пути на крышу никого не встретит. Только накинула пальто и влезла босиком в ботинки.

      Времени ни на раздумья, ни на подготовку не было. Это уже была последняя степень отчаяния.

      Да-да! У этих криков бывают степени. Понять степень может только профессионал или человек с распахнутым навстречу человеческой боли сердцем. А до криков бывают еще стадии и этапы. Например, бить кулаком стены, а если это слишком громко и может натолкнуть окружающих на вопросы, то бить кулаками себя, чтобы было беззвучно…

      Глафира поднялась на крышу, на край которой облокотилась руками, тяжело дыша и смотря на город, молодая женщина лет тридцати…

      Плана не было, потому что не было времени на подготовку… Мысль отчаянно работала: «Почему никто не предупредил о ней? Почему никто не знал раньше?

      Одежда! Новая, с иголочки! Вернулась… откуда-то вернулась и сразу мордой об асфальт. Измена? Почему не может выдержать? Вроде ж не девочка…»

      Глафира подошла, неуклюже забралась на высокий бордюр крыши и села справа от женщины на край, свесив ноги вниз, в пустоту падения, исполнив тем самым следующее намерение женщины.

      Женщина перевела невидящий взгляд с асфальта у подножья дома на непричесанную женщину в пальто и пижаме.

      Мозг женщины от неожиданности явления начал цепляться за бытие и восстанавливать свою функциональную деятельность.

      – Почему вы здесь? – спросила женщина.

      – Глафира! – протянула руку Глафира, намеренно сделав движение теряющего равновесие