Записки Глафиры. Тетрадь 2024. Константин Мазуренко

к человеческому созданию я ввязалась в эту историю. Это был дикий и долгий процесс. Я его вытащила и привязалась к нему. Он красавец, я одинока. Он оказался умным и интересным молодым человеком, просто очень несчастным. Он привык быть со мной и стал думать, что без меня не сможет справиться с этой жизнью. Я не давила на него, как его отец, а мама к тому времени уже умерла. Несмотря на разницу в 13 лет, мы стали жить вместе. От мамы в наследство у него осталась установка, которую она ему без устали твердила: если бы у тебя были дети, ты бы не был таким. Но его состояние здоровья на тот момент не позволяло такой роскоши, да и я не готова была рожать. И он настоял, чтобы мы взяли вас из детдома. Маленьких не хотел, хотел сразу взрослых, чтобы было, чем увлеченно с вами заниматься. Вернулся на работу в фирму отца, который готов был платить достойную зарплату, но после инцидента с передозом не хотел давать сыну денег за красивые глазки.

      Как-то так и жили вместе. По привычке, что ли. Но я больше не могу без работы, я устала. А он категорически против. Я не хочу больше ругаться. Мы разводимся.

      Он сказал, что если мы не вместе, то дети ему не нужны. Возможно, это манипуляция, чтобы я вернулась, возможно, он думает, что ему еще рано в его возрасте жить с детьми и без семьи. Возможно, он не захочет жить дальше. Я не знаю.

      – И ты тоже не хочешь с нами жить, я правильно понимаю? – уточнил средний сын – Фёдор.

      – У меня не было отца, – продолжила Глафира, с сочувствием смотря на ребят. – Мама детдомовская, как и вы. Одна меня растила, вечно пропадая на работе, чтобы хоть как-то прокормить, одеть, выучить. У нее не было перед глазами положительного примера семьи, у меня не было родительской семьи и маминой любви, я пока не очень понимаю, что такое дети и как с ними быть. Я была не против взять вас и жить с вами. Вы, наверное, заметили, что я очень старалась быть вам другом, но думаю, до роли мамы я пока не дозрела. Я даже только Сашке разрешила называть меня мамой, я не готова была возложить на себя такое звание!

      – Я понял, но, может, мы бы могли остаться жить с тобой друзьями? Мишка уже зарабатывает, я тоже могу пойти работать, выучим младших…

      – Стой-стой, дослушай, – прервала Федора Глафира. – Во-первых, квартира, в которой мы жили, была служебной. Я не хочу в ней больше жить и не буду, я должна её сдать.

      Во-вторых, у меня есть другое предложение. За соседним столиком сидит пара: Саша и Саша. Очень добродушные и чистосердечные люди. У них не может быть детей. Они хотят взять вас к себе. Прилетели за вами из Копенгагена.

      Ребята оглянулись, но вопрос Михаила заставил всех вернуться к разговору с Глафирой.