Номер люкс: тайны включены в стоимость. Лариса Лазарова

кроватях. Недрогнувшей рукой подписывает акты о списании испорченного инвентаря в ванных комнатах. Следит за сантехниками, в миллионный раз прочищающими слив бассейна от медико-резиновых изделий. Наблюдает дезинфекцию сауны. И при этом она чиста, как брильянт. И никто не смел при ней даже намекнуть о произошедших беспорядках. Вот такая наша Зоя. А тут охальник Билл.

      – Ты представляешь, подкарауливала его в коридоре, как будто пришла делать инвентаризацию. Он, доверчивый, впустил ее в номер. Ты умрешь! Они вместе спустились к ужину! К ужину! И вообще, я подозреваю, сегодня она все еще там! Нет, ты представляешь!

      Я совершенно не представляю Зою в качестве коварной соблазнительницы. Марь Петровна пожала плечами:

      – Чему вы так удивляетесь? Умненькая девочка, пора устраивать свою судьбу. Это что ты, что Квася, до седых волос будете над приличной партией хихикать. Одна так и проживет короткий бабий век со своим алкоголиком. А ты в девках помрешь. Хоть раз для приличия надо фамилию сменить. Обедай иди. Да хоть губы-то накрась.

      Глава

      5

      Михаил ждал меня у входа. С таким же огромным букетом. Дубль два. Смешно. Пришел, увидел, и все. Она упала к его ногам после второго букета. Он накрыл ее пакетом. Что ж. Все сходится. У гостей нашего комплекса нет возможности для длительных прелюдий. Надо быстро победить и ехать дальше, в поиске новых приключений. А у работницы комплекса профессиональная деформация. Никому не верю, ничего не слышу, никому ничего не скажу. Поэтому приезжие – это не серьезно. Местные надежнее. Наверное. Или нет.

      В «Корейском» стоит полумрак. Чуть дымят сосуды с благовониями. Фонарики разливают мягкий оранжевый свет.

      Оранжевые салфетки в тонких бокалах завернуты в виде цветов лотоса. Традиционные, как маленькие пиалы, чашки. Пахнет острыми пряностями. Играет нежная азиатская музыка. Михаил на фоне этого благолепия смотрится вполне сносно.

      – Тома, я давно за вами наблюдаю. Вы такая таинственная, хрупкая. Я готов Вам помочь, укрыть от ненастья. Вам совершенно не место в этой клоаке.

      Я улыбаюсь и натренированно смотрю ему в переносицу. Киваю головой на каждое слово. Защитник. Благодетель. А руки у него ухоженные, без следов тяжелой физической работы. Хотя о чем это я? Те, кто с физической работой, к нам не ездят.

      Он берет мою руку, начинает гладить пальцы, завораживающе глядя в глаза. Это он меня обольщает. Мама дорогая! Вдруг обольстит! И что тогда? Что скажет Марь Петровна? А Сан Саныч? Люди добрые, что же это делается, прямо среди белого дня, бесстыжая администраторша тянет в постель почтенного гостя нашего комплекса. Причем сейчас и здесь.

      – Том! А ты о чем сейчас думаешь? – Михаил с интересом смотрит мне в лицо. – У тебя вид такой, э-э-э, значительный.

      – Прости-те, думаю о превратности судьбы.

      Михаил заинтригован.

      – И что там, с превратностью?

      – «Судьба ведет того, кто согласен, и тащит того, кто сопротивляется».

      – Шекспир? – с