Нити Галатеи. Мила Сангина

спиной о каменную стену.

      Ругался мужчина, и его хрипловатый голос резал слух, вот только акцента Майя никак не могла распознать. Она прищурилась, слепо вглядываясь в полумрак, и вскоре разглядела мутные тени, маячившие у ведущей к лестнице двери. Два гвардейца вели пленника, который поливал их отборной бранью и пытался освободить связанные руки.

      – Заткнись! – рявкнул наконец один из гвардейцев. – Шваль!

      Без лишних церемоний они толкнули его в клетку по соседству с Майей. Лязгнула решетка.

      – Семь лет башня пустовала, – негромко проворчал один из гвардейцев, со скрежетом поворачивая ключ в замке. – А теперь просто столпотворение.

      Майя скользнула вниз по стене и обхватила руками колени. Сон слетел с нее в мгновенье ока.

      -3-

      Священная девятина завершилась, и горожане радовались самому важному в году фестивалю. На смену посту пришли веселые празднования, с уличными представлениями, плясками и угощениями. Княгиня тоже прониклась духом местных торжеств и решила протянуть руку помощи нуждающимся. Она вызвала к себе Сарину, прочла нудную лекцию об обязанностях благородных дам, которую подытожила словами «Заботиться о страждущих наш долг. Долг истинных патриоток и верующих женщин».

      Сарина никогда не была ни верующей, ни патриоткой, да и к альтруисткам себя не причисляла, но пускаться в споры со своей «благодетельницей» ей не хотелось. Любые возражения вызвали бы очередную отповедь, наполненную ханжескими замечаниями.

      Забота о страждущих… Эта забота явно не давала княгине спать по ночам. Когда она начинала поучать прочих дам и говорить о добродетели, Сарина про себя гадала, кто из гвардейцев покинул спальню госпожи нынче утром. И ладно бы дело ограничивалось гвардейцами. Княгиня была еще и давней любовницей Дейлана Кальдерна, молодого человека, который упорно считал себя бастардом князя Рутгарда, собственно мужа княгини. От эдакой семейной несуразицы у Сарины нередко дергалась бровь.

      Сарина не пылала привязанностью к княжескому дому Рутгардов. Ее собственный отец (тоже князь) отдал единственную дочь на попечение княгини, чтобы та отучила юную девицу от похотливых мыслей. В последние годы отец, по скромному мнению Сарины, окончательно спятил. Она не сильно расстроилась, когда узнала о своей ссылке – к родному гнезду она не питала нежных чувств, но еще меньше ей нравилось общество княгини и Дейлана, который на днях должен был вернуться в порт. Дейлана Сарина знала с детства; их даже пытались обручить. В ответ на это предложение Дейлан при всем честном народе заявил:

      – Я лучше отравлюсь.

      – А я подам ему яд, – прощебетала Сарина.

      И настаивать князья не стали, однако мысли о нелепом брачном союзе явно не оставляли. Вот было бы наказание за все ее грехи…

      В первый день фестиваля Сарине выпала честь раздавать горожанам еду. У старого каменного моста устроили небольшую палатку, украшенную штандартами трех князей, поставили бочки с отвратительным