Любовь сильнее страха. Кира Мэй

что нас выселят не из-за Тёминых беспорядочных связей, а из-за твоего адского будильника!

      Мне очень хочется возразить и напомнить, что будильник не мой, а общий. Эту колонку вообще она сама купила! Я лишь выбрала музыку и установила время. И по договору выключает его тот, кто последний уходит из квартиры. Сегодня это не я! Но когда вижу разъярённое лицо, засовываю свои возражения куда подальше.

      – Никто нас не выселит! Сейчас быстренько послушаем кто такой отчаянный купил наше «шапито» и поедем спасать соседей. – Пытаюсь хоть немного разрядить обстановку, пока подруга хватает воздух пухлыми губами и мысленно пакует вещи. – Бусинка, за хороший музыкальный вкус ещё никого не выселяли…

      – Ну и что там играет хотя бы?

      – Последний альбом System Of A Down… – Виновато шиплю о своём музыкальном вкусе, под закатывающиеся глаза Маринки.

      И невольно вспоминаю квартиру, которую наш третий сосед гордо именует пристанищем одиноких сердец, в честь его любимой подростковой драмы.

      Квартирка наша, хоть и находилась не в самом благополучном районе, зато имела высокие потолки, три спальни и просторную кухню – гостиную, которая хранила миллион тайн её обитателей.

      Когда, полтора года назад, мы, почти одновременно, расстались со своими вторыми половинками, по разным, но одинаково неприятным причинам, эта квартира стала домом трёх одиноких людей. Артём, с которым я случайно познакомилась в свой первый день в Москве, считал сначала нашу дружбу синхронизацией, а потом и вовсе стёр границы, называя нас семьёй. Не совсем адекватной, достаточно противоречивой, но крепкой и любящей.

      Семьёй, которой не хватало каждому из нас.

      Тёмыч, например, уехал из дома в восемнадцать и в свои почти тридцать мог бы спокойно позволить себе отдельную жилплощадь, благодаря работе в одном из лучших клубов Москвы. Но предпочитал удобному одиночеству ворох сплетен и «семейные» киновечера.

      Для Маринки же, в её неполные двадцать шесть, это был первый опыт самостоятельной жизни и очередной опыт найти себя после бесполезного логопедического образования и N'го количества курсов по дизайну, ноготочкам, ресничкам и прочей лабуде, которые вводили её в восторг, а родителей в ужас. Но, чем бы дитятко не тешилось, лишь бы денег на это не просило.

      У меня к двадцати годам в кочевом рюкзачке хранился почти пятилетний рабочий стаж, абьюзер бывший, вечно недовольные родители, спасибо хоть на расстоянии в девять тысяч км, и здоровый скептицизм. Со мной трудно жить. Трудно требовать что-то конкретное, помимо объятий, восторженного визга, горящих глаз на сомнительные сериалы и бесконечного обустройства пространства вокруг.

      В редкие же моменты абсолютного бессилия я вспоминала как случайно забрела в Тёмин клуб, в поисках работы, а он отправил меня в «Штаб», к своей подружке, которой оказалась Маринка. И если бы не эта случайная встреча, то я, наверное, сдохла уже. Неважно от голода, от усталости, от скуки или от руки бывшего. Но…

      Связь.

      Я не зря верила в законы