Однокурсники. Эрик Сигал

пирога, то услышал голос раввина:

      – Спасибо, что остался, Дэнни. Это ведь не входит в твои обязанности. Я знаю, как сильно ты занят.

      – Ну, мне нравится принимать во всем участие, – ответил он. – В смысле, тут очень интересно.

      Дэнни говорил вполне искренне, хотя и не упоминал, что больше всего в еврейских празднествах ему нравилось обилие еды – ради этого он обычно даже пропускал обед в университете.

      Эта суббота будет у него особенно жаркой, ведь молодежная группа конгрегационалистской церкви Куинси, в которой он тоже играл, проводит у себя Осенний бал. Дэнни убедил священника нанять «его трио» (быстро позвонив в Союз музыкантов, он попросил найти молодого барабанщика и басиста). День обещает быть утомительным, но пятьдесят баксов станут неплохой наградой за труды.

      Ехать обратно в Кембридж, чтобы скоротать время между священным и мирским выступлениями, он посчитал бессмысленным, особенно учитывая, что Гарвард захватит субботняя футбольная лихорадка, а в таком шуме заниматься все равно невозможно. Поэтому Дэнни доехал на метро до Копли-скуэр и большую часть дня провел за книгами в Бостонской библиотеке.

      В дальнем конце стола, обложившись тетрадями с эмблемой Университета Бостона, сидела пухленькая брюнеточка. Робкий казанова воспользовался поводом начать разговор.

      – Учишься в Бостонском?

      – Ага.

      – А я – в Гарварде.

      – По тебе и видно, – презрительно бросила девица.

      Потерпев свое вполне ожидаемое поражение, Дэнни вздохнул и вернулся к чтению «Искусства музыкальной композиции» Хиндемита.

      Когда он вышел на улицу, город уже накрыла прохладная тьма. Пересекая бостонскую версию площади Сан-Марко в Венеции, он размышлял о жизненно важной теологической закавыке, а именно: накроют ли конгрегационалисты стол?

      Впрочем, рассудил Дэнни, не стоит слишком сильно на это надеяться, лучше подстраховаться. Поэтому, прежде чем поехать назад в Куинси, он перекусил сэндвичем из ржаного хлеба с тунцом.

      Самым приятным в танцевальном вечере было то, что и барабанщик, и басист оказались такими же мальчишками-студентами, как он сам. А самым же неприятным было то, что, сидя весь вечер за фортепиано, он едва сдерживался, чтобы не пялиться на пышногрудых старшеклассниц в обтягивающих свитерках, кружащихся в ритме музыки, созданной его жаждущими пальцами.

      Когда танцплощадку покинули последние пары, измученный Дэнни взглянул на часы. «Боже, – подумал он, – уже полдвенадцатого, и до Гарварда добираться как минимум час. А завтра в девять утра мне опять играть здесь». На мгновение он едва не поддался соблазну заночевать наверху, на отдельной скамье. «Нет, не стоит рисковать работой. Собирайся лучше домой».

      Когда он наконец добрался до Гарвард-ярда, в окнах уже почти нигде не горел свет. Но затем он с изумлением обнаружил, что на каменных ступенях у входа в Холуорти сидит его сосед, Кингмен Ву.

      – Привет, Дэнни.

      – Кинг, какого