Путешественница. Диана Гэблдон

он.

      Фрэзер, казалось, и глазом не моргнул, но Грей при всей своей молодости и неопытности был наблюдателен и в людях разбирался неплохо. Он заметил, как у шотландца дернулся подбородок и напряглись плечи, и почувствовал, что его собственное беспокойство слегка уменьшилось.

      – Итак, мистер Фрэзер?

      Медленно, очень медленно шотландец развернулся. Лицо его по-прежнему ничего не выражало, но значение в данном случае имело не это.

      – Договорились, майор, – тихо сказал узник.

      Когда они добрались до деревушки Ардсмур, было далеко за полночь. Окна попадавшихся им по дороге домов уже не светились, и Грею оставалось только гадать, о чем думали жители, слыша в столь поздний час за своими ставнями стук копыт и лязг оружия: напоминание о том, как десять лет назад английские войска прошли по горной Шотландии, каленым железом выжигая очаги бунта.

      Бродягу отвели в «Липу», гостиницу, во дворе которой некогда и вправду росло такое дерево, единственное на тридцать миль в округе. Теперь от дерева остался только большой пень, само же оно, как и многие другие в этих краях, погибло после Куллодена, срубленное солдатами Камберленда на дрова. Но название осталось. У двери Грей остановился и обратился к Фрэзеру:

      – Вы помните условия нашего уговора?

      – Помню, – коротко ответил тот и прошел мимо него.

      В обмен на снятие оков Грей потребовал три вещи. Во-первых, чтобы Фрэзер не пытался сбежать по дороге в деревню и обратно. Во-вторых, он должен дать полный и правдивый отчет обо всем, что расскажет бродяга. И в-третьих, не рассказывать никому, кроме Грея, о том, что узнает.

      Внутри слышался гэльский говор. При появлении Фрэзера содержатель трактира издал удивленный возглас, а завидев у него за спиной красный офицерский мундир, изобразил почтительность. Хозяйка стояла на лестнице; масляная плошка с фитилем заставляла тени выплясывать вокруг нее.

      – Кто это? – удивленно спросил Грей, увидев на лестнице еще одну фигуру – похожего на призрак человека в черном.

      Вопрос был обращен к хозяину гостиницы, но ответил за него Фрэзер:

      – Это священник. А раз он здесь, значит, этот человек умирает.

      Грей глубоко вдохнул, стараясь успокоиться, чтобы быть готовым ко всему.

      – Стало быть, нам нельзя терять ни минуты, – решительно заявил он, поставив ногу в сапоге на ступеньку лестницы. – Приступим.

      Таинственный скиталец умер перед рассветом. Фрэзер держал его за одну руку, священник – за другую. Когда священник наклонился над постелью, бормоча на гэльском и латыни и свершая над телом какие-то папистские обряды, Фрэзер откинулся на табурете, закрыв глаза да так и не выпустив маленькой, исхудалой руки.

      Огромный шотландец всю ночь просидел рядом с умирающим незнакомцем, ободряя и утешая. Грея, стоявшего поодаль, чтобы не пугать больного видом своего мундира, эта заботливость и деликатность удивили, можно сказать, даже тронули.

      И вот Фрэзер осторожно положил тонкую усохшую руку усопшего на грудь и начертал в воздухе тот же знак, что и священник,