Путешественница. Диана Гэблдон

который тот цеплялся. Но когда Джейми повел высокого худощавого старика к двери, в проеме возникла еще одна фигура.

      – Уильям?

      При виде сцены в кабинете на круглом, омраченном пережитым горем лице леди Дансени отразилось недоумение. В руках она держала что-то похожее на большой неаккуратный сверток белья.

      – Горничная сказала, ты хотел, чтобы я принесла ребенка. Что…

      Ее прервал рев Эллсмира. Не обращая внимания на наставленные пистолеты, граф вскочил с кресла и оттолкнул ошеломленного Джеффриса.

      – Он мой!

      Грубо пихнув леди Дансени к стене, Эллсмир выхватил сверток из ее рук и, крепко прижимая его к груди, отступил к окну. Уже оттуда, дыша тяжело, как загнанный зверь, он бросил на Дансени злобный взгляд и повторил:

      – Он мой, слышите!

      Сверток громко заверещал, словно протестуя против этого утверждения, и Дансени, увидев своего внука в руках Эллсмира, рванулся вперед с искаженным яростью лицом.

      – Отдайте мне его!

      – Убирайся к черту, скотина!

      С неожиданной прытью Эллсмир увернулся от Дансени, отдернул занавески и одной рукой растворил окно, крепко держа другой плачущего младенца.

      – Прочь из моего дома! – задыхаясь, выкрикнул он, открывая окно еще шире. – Прочь! Немедленно! Или я выброшу этого маленького бастарда, клянусь, я сделаю это!

      Чтобы подчеркнуть свою угрозу, он вытянул руку с орущим свертком в сторону подоконника и пустой темноты, где в тридцати футах внизу поблескивали мокрые камни внутреннего двора.

      Джейми Фрэзер действовал бессознательно, не думая о последствиях, повинуясь лишь инстинкту, который не раз выручал его в сражениях. Он выхватил у остолбеневшего Джеффриса пистолет, развернулся на каблуках и, не прицеливаясь, выстрелил.

      За грохотом выстрела последовала гробовая тишина, даже младенец перестал вопить. На лице Эллсмира появилось удивленное выражение, густые брови вопросительно поднялись. Потом он пошатнулся, и Джейми рванулся вперед, заметив с какой-то отстраненной ясностью маленькое круглое отверстие в размотавшейся пеленке – там, где прошла пистолетная пуля.

      Он замер как вкопанный на каминном коврике, не обращая внимания на огонь, опалявший задники его сапог, на еще содрогавшееся тело Эллсмира у его ног, на повторяющиеся визгливые вопли леди Дансени. Он стоял, закрыв глаза, дрожа как осиновый лист, не в состоянии ни двигаться, ни даже думать. Стоял, крепко сжимая в объятиях бесформенный, барахтающийся, пищащий сверток, в котором находился его сын.

      – Я хочу поговорить с Маккензи. С глазу на глаз.

      Леди Дансени смотрелась на конюшне явно неуместно.

      Маленькая, пухленькая, в безупречном черном одеянии она выглядела как фарфоровая статуэтка, снятая с надежного, безопасного места на каминной доске, где ей и надлежало красоваться, и невесть как оказавшаяся среди животных и небритых мужчин, где запросто можно разбиться.

      Хью, бросив на свою госпожу удивленный взгляд, поклонился, растерянно дернул себя за чуб и убрался в свою к�