Невидимый мир. Анри Жюль-Буа

в больнице, и среди разноцветных колб, реторт, склянок, горелок и пробирок имеют не столько дьявольский сколько деловой вид.

      В углу, поверх кирпичной кладки, я замечаю стальную гранату, стоящую на своей заостренной части; это – «философское яйцо»; нижняя часть гранаты закрыта втулкой с винтовой нарезкой; снаряд соединен трубками с прибором Калльете для сжижения газов; сквозь втулку проходит стержень молота, который, по-видимому, должен что-то дробить внутри гранаты. Весь этот аппарат предназначается для проковки мексиканского серебра при низкой температуре.

      Как видите, – говорит мне Жолливе-Кастело, – классический атанор заменен здесь печью с двумя отверстиями. Температура в ней никогда не превышает 300 градусов. Посредством регуляторов можно поддерживать ее на одной и той же высоте в продолжение целых месяцев. Характерная черта этих реакций состоит в том, что в них играют роль два фактора: Энергия и Время. Реакции, изучаемые в официальной химии, проходят весьма быстро. Наоборот, алхимическая операция приготовления золота длится месяцы.

      Хотите видеть в тиглях первичное вещество, «голову ворона», как выражались старинные авторы? – прибавляет второй алхимик, Делассю.

      Эти ученые мистики говорят действительно чрезвычайно образным языком; ибо мне, профану, «голова ворона» показалась очень похожей на те заводские отбросы, которыми в Луэ мостят шоссе.

      Я не стал более скрывать моего живейшего желания – присутствовать при каких-нибудь спагирических таинствах.

      О, сколько угодно, – говорит Жолливе-Кастело. – Смотрите.

      Он взял какое-то странное вещество, темнофиолетового цвета с красными точками, неизвестное, я думаю, обыкновенным химикам.

      То, что вы видите, – сказал он, – и есть философский камень. Нам запрещено говорить, из каких элементов он состоит. Он был передан нам адептом, который желает, чтобы имя его никогда не произносилось.

      Как много таинственности для химика, – прервал я.

      Но вы имеете дело с алхимиком, с гиперхимиком, а это совсем другое дело.

      Впрочем, – вмешался молчавший до сих пор Хуг, – вам известно, что всегда так и было. Когда в 1618 году, в Вильворде, неизвестный совершил превращение на глазах Ван Гельмонта, он принес «камень» в совершенно готовом виде и отказался сообщить его состав.

      Не все ли равно? – отвечал я. – Мне хочется только «видеть».

      Жолливе берет ртути, свинцу, олова, плавит их в чашечке и бросает туда кусочек философского камня; тогда на моих глазах происходит нечто похожее на галлюцинацию.

      Металл сгущается, становится вязким, сжимается, и внезапно на его поверхности явственно видна золотая пленка. Внимание мое удваивается; я с трудом верю своим глазам.

      Неужели произойдет превращение?

      Но амальгама превращается в странного оттенка призму.

      Это то, что старинные алхимики