Беатриче Ченчи. Франческо Гверацци

раза:

      – Моя тайна! моя тайна! Я отдам жизнь свою тому, кто спасет ее!

      Ребенок посмотрел на нее, побледневшую как смерть, взглянул на старика и, полный решительности и храбрости, с отчаянным усилием ухватился за выдающийся карниз террасы, спустился по нем в сад и с быстротою молнии схватил письмо и медальон.

      – Поди сюда, – закричал рассерженный старик: – поди сюда… подай мне эти вещи…

      И так как Виргилий, делая вид, что не слышит, пустился бежать прямо домой, граф в бешенстве заревел:

      – Проклятая ехидна! Подай мне сюда письмо… скорей… Если я догоню тебя, я вырву тебе сердце своими собственными руками.

      Ребенок бежал все скорее. Франческо, ослепленный гневом, крикнул:

      – Нерон! Сюда Нерон… лови его! – и обеими руками дразнил и науськивал собаку на сына.

      Разъяренная собака кинулась, но напрасно. Виргилий пробежал уже порядочную часть дороги, и когда он услышал за собой собаку, когда ему представилось, что она уже вцепилась зубами в его икры, у него точно выросли крылья: – он уже не бежал, а летел. Переступая на две ступеньки разом, взбежал он по лестнице, вручил сестре письмо и медальон, и задыхаясь и выбившись из сил, повалился у ног Беатриче.

      Мгновение спустя, собака с лаем кинулась на террасу: глаза у нее так и горели, горячий пар валил изо рта. Беатриче в испуге бросает кругом отчаянный взгляд и видит в нише древнее оружие, сложенное для украшения террасы: она выдернула шпагу и стала перед лежащим братом. Разъяренная собака, нагнув морду, бросилась в сторону, чтоб добраться до него, но неустрашимая девушка наносит ей в грудь удар с такой силой, что шпага вонзается до самого сердца. Обагренная кровью, собака с воем повалилась на спину и тут же околела.

      Теперь новая опасность, и еще большая. Франческо Ченчи является взбешенный, с кинжалом в руке; он едва может говорить от злости.

      – Где эта зловредная змея, чорт побери! Кто убил Нерона?… Кто?

      – Я.

      – Хорошо, разделаюсь и с тобой… но прежде давай змею.

      И он нагнулся, чтоб заколоть сына. Беатриче подняла окровавленную шпагу, направила её острие к груди Ченчи и с выражением лица, которое передать невозможно, сказала:

      – Отец… не тронь его…

      – Изверг! Поди прочь, говорят тебе, – кричал отец, стараясь добраться до лежащего ребенка.

      Беатриче с страшным спокойствием повторила:

      – Отец! не тронь его!..

      При звуке этого голоса, который заключал в себе в одно и то же время и последнюю мольбу и последнюю угрозу, Франческо Ченчи остановился и устремил глаза на дочь.

      Куда девалась девушка, с нежным выражением лица? Широко раскрытые глаза Беатриче сверкают как молния, вздернутые ноздри дрожат, губы сжаты, грудь высоко подымается и распустившиеся волосы падают на плечи: одна нога её вытянута вперед, все тело откинулось назад, левая рука сжата в кулак, правая с поднятой шпагой готовится