В этом аду – ты мой рай. Tera Veldrin

опустил руку ниже. Она захихикала. Как девочка, которую не учили, что смех может быть валютой.

      Он что-то сказал ей на ухо, я увидела, как её зрачки расширились, как если бы он пообещал ей вечер, за который стоит отказаться от всех своих правил.

      Моя мысль? Такая женщина – как салфетка на барной стойке: используют, стирают и уходят. Она думает, что нашла его. На самом деле – сегодня он её выбрал. А завтра забудет.

      Он отпустил её. Она взяла сумочку, бросила взгляд, в котором было всё: от облегчения до предвкушения, и вышла с тем счастьем на лице, которое бывает у женщин, уверенных, что они – финал, а не просто эпизод.

      Он остался. Повернулся к барной стойке, подошёл.

      Всё его тело говорило: я не спрашиваю. Я вхожу.

      Рубашка чёрная. Расстёгнута на одну пуговицу слишком вальяжно.

      Запах дорогой.

      Поза – уверенность в мускулах.

      – У тебя такой вид, будто ты ешь мужчин на завтрак, – сказал он. Голос – медовый с виски.

      Я посмотрела.

      Оценила. Не торопясь. Снизу вверх. Как будто выбирала: срезать ли ему достоинство, или дать ещё фразу.

      – Только если они не жуют, – ответила я. – А ты, похоже, привык проглатывать всё слишком быстро.

      Он усмехнулся. Мужчина, который привык, что женщины кокетничают. Или краснеют. Я – нет.

      – Уверен, мы могли бы быть… интересны друг другу.

      – Мы?

      – Да.

      – Малыш, мы даже в одном жанре не пишемся. Я – острая проза. Ты – неудачный сценарий с хорошим саундтреком.

      Он подошёл ближе.

      Сел рядом.

      Рука скользнула по стойке. Он смотрел на мои губы, как будто думал, как они звучат на его коже.

      – А если я попрошу красиво?

      – Тогда ты не понял главного. Я не красивая просьба. Я – чёткое “нет” в платье от Chanel.

      Он засмеялся. И впервые – честно. Как будто его никогда не клали лицом в стол словами.

      – Ты опасная.

      – Я не опасная. Я – конечная.

      Он молчал…Смотрел… Ждал, как привык – к финалу с телом.

      – Ты не скажешь, как тебя зовут?

      Я отпила вино.

      Улыбнулась.

      Наклонилась к его уху.

      – Меня зовут «Не для тебя». Но ты можешь звать меня мысленно. Каждый раз, когда кто-то другая покажется тебе слишком лёгкой.

      Он остался сидеть.

      Сильный.

      Красивый.

      Сбитый.

      А я ушла. На каблуках, как выстрелы. В платье, которое не обещало секса – но обещало боль тем, кто попытается получить его без разрешения.

      Я всегда думал, что знаю, как выглядит желание. Оно пахло духами, звучало каблуками по мрамору и улыбалось, глядя из-под ресниц.

      Но тогда, в тот вечер, всё изменилось.

      Я увидел женщину, – и желание сменило имя.

      Она появилась, как последний глоток свободы перед смертельным приговором. Слишком медленно, чтобы не заметить. Слишком осознанно, чтобы не поверить, что это случайность.

      Чёрное платье Chanel. Лаконичное. Безупречное. Оно не обтягивало – оно владело ею, подчёркивая всё, что другим женщинам приходилось