Дочь Востока, душа Запада. Parvana Saba

на неё, будто пытаясь разгадать что-то невидимое в её глазах.

      А затем кивнул, довольный её ответом.

      – Завтра же начнутся приготовления.

      И с этими словами он вышел из комнаты, оставив её в тишине, полной новых возможностей.

      Ферида глубоко вдохнула.

      Париж.

      Она знала, что этот город изменит всё.

      Осталось только понять, готова ли она к этим переменам.

      Ферида не могла уснуть той ночью.

      Горела свеча у трюмо, отбрасывая дрожащие отблески на стены её покоев, но воздух оставался неподвижным, как будто сама комната прислушивалась к её мыслям. Вечерний шум давно стих – гости разъехались, служанки убрали зал, отец, вероятно, сидел в своём кабинете с очередным бокалом коньяка, переваривая происшедшее.

      А она лежала в постели, глядя в потолок, но сон не приходил.

      Париж.

      Это слово звучало в её голове, словно набат.

      Она представляла его – живой, шумный, наполненный светом и тайнами. Он не был похож на её родной дом, не был заточен в правила и условности, не диктовал каждое движение, не прятал всё живое под слоем золочёной традиции.

      Но была ли это правда? Или же её представления о свободе были просто красивой иллюзией, созданной на страницах книг и в записях путешественников?

      Её губы дрогнули в слабой усмешке.

      «Ты не понимаешь, в какой мир хочешь ступить», – сказал отец.

      И, возможно, он был прав.

      Но это не означало, что она отступит.

      Она встала, подошла к окну и открыла ставни. Ночь была ясной, воздух наполняли запахи влажной травы и далёкого моря. Где-то внизу, в парке, сонно ухнула сова.

      Ферида провела пальцами по деревянной раме, ощущая подушечками неровности краски.

      Она знала, что это путешествие будет не просто поездкой.

      Это был поворот.

      И если Париж действительно изменит её – она сделает так, чтобы он изменил её навсегда.

      Приготовления начались уже на следующее утро.

      Служанки суетились в её комнатах, перетряхивая платья, отбирая самые элегантные из них. Швеи уже прибыли – отец заранее предусмотрел, что в столице она должна выглядеть безупречно. Ювелиры принесли новые украшения. Гувернантка составляла список рекомендованных знакомых, с кем ей следует поддерживать связь.

      Ферида позволяла им делать свою работу, но не участвовала.

      Она наблюдала со стороны, слушала разговоры, принимала наряды – но всё это казалось ей театром, в котором она пока ещё вынуждена играть навязанную роль.

      «Ты едешь туда, чтобы учиться», – сказал отец.

      «Ты едешь туда, чтобы выйти замуж за более выгодную партию», – добавила бы мама, если бы была жива.

      Но она сама знала:

      Она едет в Париж, чтобы стать другой.

      День отъезда наступил неожиданно быстро.

      На рассвете экипаж уже стоял у главного входа. Вещи были уложены, слуги суетились, запрягая лошадей.

      Отец спустился на крыльцо, одетый в строгий мундир, с тем же невозмутимым лицом, что и всегда. Он ничего не сказал –